Кирилл Корзун - Сломанный Клинок

— В теории всё происходит именно так. На практике же "мана" вырабатывается в основном во время медитации или сна. Хотя спать всё же приходится по-особенному. Принцип мне не особо понятен, я почерпнул и восстановил его по отрывкам информации из разных источников, на первый взгляд, довольно сомнительных, но, как оказалось, им вполне можно верить.

Староста бодро порубил мясо, закинул его в разогретое в сковороде масло и принялся за болгарский перец и репчатый лук. Действия выдавали немалую сноровку, движения были уверенными и ловкими. Грустно покосившись на грязную картофелину в руке, я со вздохом отправил её в тарелку с водой и принялся за следующую.

— Что ты сделал с картами в казино? На ритуал у тебя не хватило бы времени. И вообще, что у тебя за способности?

— Между прочим, я не спрашиваю о твоих родовых техниках и Силе Крови. — едко отреагировал Лёха, скривившись от моего вопроса. — Карты… С тобой явно что-то не так. Раз ты спрашиваешь, значит на тебя мои иллюзии не работают. Может тебя на опыты пустить?

— Опыты? Я тебя умоляю, не с твоими мозгами. Ты — не учёный, Лёха, ты — творческая личность. Исследования, изучение, постройка гипотез и их проверка… Всё это не про тебя. Ты не умеешь работать. — поделился я с ним своими выводами и с удовольствием полюбовался расширившимися от удивления глазами старосты.

И услышал как на грани сознания отчётливо хмыкнул дед. Дух предка не захотел пропускать столь увлекательного и интересного разговора, однако упорно отмалчивался и не лез в беседу.

— Лео, а что ещё со мной не так? Не поделишься? — спросил рыжий елейным голосом, заглянул мне через плечо и, грустно покачав головой, присоединился к чистке картошки.

— Пусть это будет моим подарком. Ты иногда думаешь и поступаешь значительно старше своих лет, обладаешь специфичными знаниями в разных областях, слишком хорошо разбираешься в людях для своего возраста и отвратительно маскируешься. Бухать, кстати, надо тоже пореже. Ты словно голоса в голове пытаешься заглушить. — довольно честно ответил я, лишь последним предложением забрасывая пробный шар и тщательно отслеживая реакцию.

Мимо. На лице рыжего не дрогнул ни один мускул, хотя предыдущие попадания в яблочко всегда сопровождались хоть чем-то, будь то бледность, нервно дернувшийся уголок рта или застывший немигающий взгляд питона.

— Учту. Что до прочих моих способностей… Считай меня магом. Не шибко сильным, я скорее дилетант широкого профиля, но и не слабаком. Припечатать могу так, что мало не покажется! — самодовольно похвастался он, по прежнему не раскрываясь полностью. Но и того, что он сказал, было более чем достаточно.

— Атланты, Лео. Это их магия. Не знаю, откуда у парня способности, но то что он рассказал отлично легло на виденное нами. — дедушка Хандзо решил поделиться со мной своими выводами и сделал это, как обычно, не особо утруждая себя долгими объяснениями. — Подумать только, наследие Древнего Врага…

— Если разобраться, он только что мне сдал себя с потрохами. Да за него войну могут устроить, если кто-то узнает. Это же… — мысленно, скороговоркой озвучив собственные соображения деду, я задумчиво потёр лоб и пошёл мыть руки. Картошку мы дочистили быстро и на этом всё моё участие в приготовлении ужина завершилось. — Такого аванса я ещё ни от кого не получал.

— Помнишь, я говорил тебе? Этот человек ищет друга. Ищет того, кому сможет наконец хоть немного довериться, потому что ему слишком тяжело нести груз своей уникальности одному.

— А мне? Как мне поступить? Разве откровенность и искренность не должны быть взаимными?

— Не торопись. Если спросит, расскажешь то, что сочтёшь нужным. И вообще, это твоя жизнь. Решать только тебе, Леон.

Дух предка и в этот раз проявил свою вредность, попросту исчезнув и лишив меня возможности, спрашивая совета, свалить решение на него. О чём он не преминул намекнуть открытым текстом, после чего и был таков, оставив меня мучаться вопросами совести и морали.

***

Глубокая керамическая чашка с благоухающим специями овощным рагу облагороженного крупными кусками жареной свинины стояла на столе фактически нетронутой. Сидевший над ней невысокий рыжеволосый парень как-то безрадостной ковырялся в ней вилкой, изредка отправляя нанизанное на зубья содержимое тарелки в рот, после чего опять брал продолжительную паузу и погружался в мысли.

Мысли не отличались оптимизмом. Тот характер, что они имели, был вообще не свойственен этому юноше. Он пытался сопоставлять и анализировать, что для человека, привыкшего во всем отталкиваться от интуиции, абсолютно непривычно и, вдобавок ко всему, ещё и неимоверно сложно.