Константин Соловьев - Раубриттер [I - III]

- Мы проведем все надлежащие проверки, - одним взглядом приор Герард заставил своих прокаженных послушников вернуться к работе, - Может, мы не госпитальеры, но в Грауштейне найдется оборудование, чтобы сделать все необходимое. Возможно, подобный эффект был вызван передозировкой каких-то запрещенных Святым Престолом стимуляторов или опухолью в мозгу… Как бы то ни было, повторю сказанное ранее. Все паломники, находящиеся здесь, могут пользоваться гостеприимством Грауштейна до той поры, пока я не сочту возможным открыть ворота. Не беспокойтесь, Орден предоставит вам все необходимое. Кельи и пропитание для вас и ваших слуг, а также Слово Божье для поддержания духа. Это все, что Грауштейн может предоставить к вашим услугам. А теперь настоятельно прошу вас удалиться – моим людям предстоит здесь много работы.

Из рефектория «Серый Судья» вышел так резко, что едва не раздавил нескольких лазоритов, возящихся у входа с окровавленными носилками. Стараясь не поддаваться жару клокочущей в венах ярости, Гримберт заставил себя сбавить ход и резко изменить направление.

Монастырские крысы! Гнилое отродье! Проклятые святоши!

Грауштейн уже казался ему гигантской клетью из серого камня, прутья которой столь плотно подогнаны один к другому, что даже воздух с трудом проникает внутрь. Клетью, куда он самонадеянно залез по доброй воле, убедив себя в том, что ему ничего не грозит. Возомнив себя непревзойденным шпионом. И вот – пожалуйста. Застрял, как крыса в капкане.

- Сохраняй хладнокровие, Паук.

Гримберт вздрогнул от неожиданности.

- Дьявол тебя разбери, Берхард!

- Ты злишься – и это заметно со стороны. На твоем месте я бы не привлекал к себе лишнее внимание, оно явно не пойдет тебе на пользу в данных обстоятельствах.

Берхард был прав. На монастырском подворье «Серый Судья» заметил не меньше полудюжины рыцарей с невзрачными эмблемами Ордена. Прибывшие по тревоге, они оцепили рефекторий и замерли в сонной неподвижности, но Гримберт знал, что это ощущение обманчиво. Возможно, их оружейные системы активированы и ждут лишь короткого мысленного приказа, чтобы обрушить на подозрительного чужака всю мощь своего огня. Он буквально кожей ощущал висящую над ним подобно ангельскому нимбу отметку-целеуказатель.

Гримберт перевел дух, позволяя свежему кислороду окатить легкие, проникнуть в кровь и немного освежить мысли. Это потребовало немного времени, но принесло свои плоды, он вернул себе способность мыслить спокойно и ясно. Горячая кровь и без того причинила ему много проблем в прошлом.

- Ты уже в курсе произошедшего?

Берхард мрачно усмехнулся из-под шляпы.

- Весь монастырь в курсе.

- Паром еще на ходу?

- Вытащен на берег и оцеплен братьями-рыцарями. Но я не думаю, что ты настолько глуп, чтоб попытаться отбить его силой.

Нет, подумал Гримберт. Ты презираешь меня, однако я не настолько глуп. Гарнизонных пушек Грауштейна, может, недостаточно, чтобы отбить нападение кельтов, но вполне достаточно, чтобы превратить меня вместе с паромом в мелкую металлическую крошку на дне Сарматского океана.

- Ничего не поделаешь, придется нам какое-то время побыть гостями Герарда, - пробормотал он, - Похоже, он настроен весьма серьезно, а я не в том положении, чтобы вступать с ним в спор.

- Какие будут распоряжения, мессир?

Гримберт скрипнул зубами. Ядовитый сарказм Берхарда он улавливал не хуже жесткого гамма-излучения.

- Запасемся христианским смирением, барон. Раз уж нам не избежать гостеприимства Грауштейна, будем использовать его наилучшим образом. Попытаемся выведать все грязные секреты, которые святоши не успели спрятать под замок.

- Если ты рассчитываешь на меня, не ожидай слишком многого. Едва ли я сойду за своего в этом прокаженном братстве.

- Не умаляй своих талантов, Берхард, ты даже у Вельзевула выведаешь рецепт серного варева. Кроме того, монастырь сейчас под завязку набит паломниками, что тоже нам на руку. Чем глубже людское море, тем больше течений в нем ходит. Слейся с толпой и собирай всю информацию, до которой дотянешься.

- Отличная затея, - Берхард не посчитал нужным изображать энтузиазм, - Ну а ты чем займешься?

Гримберт сделал глубокий вдох.

- Буду молиться святой пятке, - усмехнулся он, - Что еще мне остается?

***

Утренний звон Грауштейна не наполнял душу радостью, как это делали мелодичные колокола Турина. Его тяжелый вибрирующий голос казался ввинчивающимся в мозг острым стержнем, от которого под теменем быстро разливалась тягучей жижей мигрень.