Разговор угас. Глеб наворачивал орехи, пил чай, а старый тиберианец к свой кружке даже не притронулся, так и простоял, глядя на светящиеся квадратики, затем сказал:
— Уходить вам надо. Пошли, я тебя к родителям отведу!
Мальчишка не решился спорить.
— Ладно. А можно я еще когда-нибудь приду?
— Конечно. Но сейчас поторопись!
Они вышли на улицу, и в этот миг земля вдруг ощутимо дрогнула.
— Живо в убежище! — старик схватил свое странное оружие. — Беги в дом, там большая железная дверь в полу откроется! Полезай вниз, сиди тихо, ничего не бойся!
Глеб хотел послушаться, но оцепенел, не в силах даже шелохнуться.
Небо внезапно померкло стремительным закатом, затрепетала листва, в лесу взвыло зверье.
— Смещение! Все же началось! — старый тиберианец тоже едва устоял на ногах. — Планеты меняют наклон оси! — выдохнул он. — Да беги же в убежище, скорее!
— А мама? Папа? — всхлипнул Глеб, затравленно озираясь. Вокруг стемнело, хотя еще нет и полудня.
Дрожь земли прокатилась судорогой, с корнем выворачивая вековые деревья.
— Я их найду!
Над холмом, среди древних мегалитов вдруг появилось холодное, неживое сияние. Мальчишка онемел от страха, но дальше стало только хуже. Точно такой же свет прорвался из-под земли, прямо в поле, недалеко от избушки отшельника.
Вздыбился дерн. Неведомая сила с оглушительным грохотом выдавила из недр заостренные кверху каменные столбы, — они тоже образовывали круг. Резко запахло гарью и озоном. Вдоль изувеченной земли прыснула ослепительная сетка, сотканная из молний, и вдруг в их ореоле начали появляться жуткие, объятые призрачным сиянием фигуры каких-то существ.
Над головой раздался резкий металлический лязг, затем ударил ритмичный грохот, от которого вмиг заложило уши.
Все происходило быстро, непонятно, страшно, непоправимо.
Примятая трава занялась дымком, — в нее падали горячие гильзы.
— Беги!!! — вновь заорал тиберианец, и Глеба наконец проняло: он что есть сил припустил к избушке.
Первый Мир. Двенадцать лет спустя.
— Ну-ка взгляни, что там?
Глеб отложил книгу, схватил щуп. Досадно, когда мурглы начинают артачится, почуяв пугающий запах металла.
Это поле никогда не возделывали. Здесь слишком много старого железа, но жизнь становится все труднее, земля вдали от деревни больше не плодоносит, вот и пришлось пахать целину за околицей.
Запряженные в плуг сгорбленные великаны тупо встали, нервно поглядывая по сторонам. Они подслеповаты, зато обладают огромной силой и непревзойденным обонянием. Такова природа планеты, откуда родом эти существа.
Ухватившись за край железки, Глеб с усилием выворотил ее и оттащил в сторону.
— Ну?
— Фрагмент обшивки.
— Тебе-то почем знать? — Скайл проводил его тяжелым взглядом. — Не умничай. Начитался книжек… До добра они не доведут… — дед ворчал и ворчал, пока Глеб успокаивал поденщиков (мурглы работали за еду, большего не требовали), жили в пещере у холма, но если испугаются — жди беды. Обычно добродушные, они иногда без видимого повода впадали в ярость, и тогда ущерба не миновать. Что-нибудь обязательно поломают, силы-то немерено.
Оттащив кусок обшивки к краю поля, он напоил и успокоил мурглов. Те примирительно рыкнули и потянули, лемех вновь начал резать податливую почву, оставляя ровную борозду.
Дед упрямился, не сдаваясь возрасту, за плуг Глеба не пускал, а он и не настаивал. Стезя землепашца, если честно, не привлекала. Юность кипела в крови, требовала большего.
Книга, за чтение которой постоянно пенял дед, осталась единственной памятью о страшных событиях двенадцатилетней давности.
Старый тиберианец спас ему жизнь. В подвале его кособокой избушки оказалось оборудованное убежище, где мальчишка провел без малого две недели. Массивная дверь с лязгом закрылась за ним и больше уже не поддавалась никаким усилиям. Казалось, что открыть ее изнутри невозможно.
Он ел, пил, спал, прислушивался, злился, плакал, но ничего не мог поделать. В конце концов, мальчишка смирился, — коротал время за чтением книги, которую успел схватить со стола, прежде чем спуститься в подвал.
…Глеб не заметил, как глубоко задумался. Сидел, глядя вдаль, где у горизонта туманились дымкой горы.
— Скучаешь?
Юноша обернулся. Сыть. Торговец. Ногу он потерял при прошлом Смещении. Теперь ковыляет на деревяшке. Скаредный, глотка воды у него задаром не выпросишь.
— Тебе чего?
Читать дальше