Макс Мах - Пилот ракетоносца [litres]

– Ты! – указала она пальцем на Эрика. – Представься!

– Эрик Минц, ваше благородие [8] Здесь и далее автор использует некую смесь званий и обращений, состоящую из элементов, относящихся к Русскому императорскому флоту и ВМС США. !

– Что здесь происходит, кадет Минц?

– Учебный спарринг, госпожа офицер.

– Господин!

– Прошу прощения? – не понял Эрик.

– На флоте есть только господа… К которым обращаются по званию.

– Так точно, господин гардемарин, – исправил свою оплошность Эрик.

– Так-то лучше, – холодно заметила девушка-гардемарин и повернулась к другим участникам драки.

Сейчас Эрик ее уже рассмотрел. Первое впечатление оказалось верным. Высокая, стройная – или, возможно, поджарая, – с узкими бедрами и маленькой грудью. Не красавица, но правильные, чуть жестковатые, возможно, даже хищные черты лица выдают породу, чем бы это ни было на самом деле. Происхождение явно европейское, без примесей чужой крови, волосы светло-русые, глаза серые, кожа белая.

– Ты! – палец указывает на Клодину Люфор, лицо которой было залито кровью и соплями.

– Клодина Люфор, господин гардемарин, – прогундосила блондинка в разбитый нос.

– Ваша оценка обстановки, кадет.

– Учебный спарринг, господин гардемарин, сэр.

– Что-то пошло не так? – На этот раз палец указывает на Веру Мельник.

– Так точно, ваше благородие! Увлеклись!

– Жалобы? Претензии?

– Никак нет! – сразу за всех отвечает Клодина, остальные молчат, подтверждая этим ее слова.

– Вольно! – командует девушка-гардемарин. – Разойтись!

На этом все, собственно, и закончилось. Причем речь шла не только о драке, и даже не столько о ней. Неожиданно все оставили Эрика в покое, и произошло это сразу вдруг, как если бы кто-то облеченный властью отдал такой приказ. Но никаких разговоров на эту тему – даже шепотом или вполголоса – Эрик не услышал. Никто ничего об этом не говорил, не обсуждал случившееся и ни на что не намекал, просто вдруг все прекратилось, как отрезало. Было одно, стало другое. И более того. Если абсолютное большинство кадетов, включая бывших антагонистов, относилось к Эрику индифферентно – есть и есть, – кое-кто внезапно проявил к нему очевидный дружеский интерес. Выглядело это более чем подозрительно, но по факту сблизиться с Эриком захотели Андрей и Вера Мельник.

Сначала предложили вместе потренироваться.

– Драться с тобой себе дороже, – беззлобно усмехнулся светловолосый и светлоглазый Андрей. – Махаться не будем, будем тренироваться.

И действительно, пошли в зал и без злобы и остервенения выполнили несколько спаррингов. Оценили технику друг друга, обсудили достоинства и недостатки двух разных стилей и начали тренироваться вместе. Вера учила Эрика правильным движениям, что оказалось весьма полезно, так как на занятиях по самообороне тренер обучал кадетов именно правильному бою, и здесь навыки Эрика никак не подходили. Но вот на личных тренировках брат и сестра Мельники хотели освоить именно технику и тактику уличной драки. И тут экспертом и наставником выступал уже Эрик.

Слово за слово, стали общаться и вне тренировочных залов. Но Эрик все равно держал ухо востро. К Вере – а она, как назло, была красивой девушкой – относился по-дружески, но без панибратства. Вел себя сдержанно, не давая повода заподозрить в ухаживаниях. С остальными – еще несколькими парнями и девушками, составлявшими круг общения брата и сестры Мельник – было и того проще. С ними Эрик вел себя ровно: не друг, не враг и не чужак. Свой, но сблизиться по-настоящему даже не пытался. Простое знакомство, чуть окрашенное дружескими чувствами, его вполне устраивало, их, похоже, тоже.

Учиться в академии оказалось не только увлекательно, но и приятно. Хорошие преподаватели, интересные предметы. Отличное техническое оснащение классов и тренировочных залов и великолепные – в особенности, на взгляд Эрика – условия жизни. Кадеты жили в дортуарах на четверых с примыкающим к спальне санузлом. Удобные кровати, общее и индивидуальное освещение, кондиционирование воздуха. В помещениях академии никогда не бывало ни слишком жарко, ни слишком холодно: температура воздуха и его химический состав, как, впрочем, и освещение, отвечали стандартам, принятым на кораблях ВКС. К этому кадетов и приучали.

В кантине – большой столовой на минус первом этаже – была воспроизведена обстановка офицерской кают-компании. Без роскоши и излишеств, но все стандарты соблюдены. Столики на четверых – впрочем, без права выбирать, с кем сидеть, и с постоянной ротацией сотрапезников каждую неделю, – столовые приборы, хорошая посуда, и два блюда на выбор на завтрак, обед и ужин. Тихая музыка, приглушенное освещение. Кроме того, в трапезной находились холодильники открытого доступа и кофейные автоматы. С пяти часов утра и до одиннадцати часов вечера кадеты могли получить здесь чашку чая или кофе с сахаром и молоком, бутерброд с сыром и ветчиной, сухие бисквиты и какой-нибудь сезонный фрукт, яблоко, скажем, грушу или апельсин.