Юлия Гордон-Off - Докторица

Поступил к нам капитан пехотинец, с очень неудачной культёй. В принципе, я взялась, по плану было удлинить остаток кости, чтобы сделать более удобную и качественную для протезирования культю. В такой ситуации это не мало, ведь мужчина молодой и с протезом сможет нормально социализироваться, это не на костылях, где только в надомники идти. Чего он ждал? Что я ему новую ногу сделаю? В общем, готовили его к операции, я как раз стала ему объяснять, что и для чего планирую сделать, как он на меня накинулся. Нет, не с кулаками, а на словах. Вообще, против физической агрессии я могу защищаться как любой человек, треснуть табуреткой никому мало не будет, а вот против словесной грубости и хамства медики совершенно бессильны, тем более, если вкладываешь в работу душу, то пинки в незащищённое и сокровенное очень болезненны. Это наверно главная причина, почему врачи становятся циниками и надевают непробиваемые маски. В общем, после его выпадов, я встала и молча вышла из палаты. Нет, я не убегала в слезах, много чести, просто ужасно противно. Но дойти до кабинета мне не дали, меня перехватил доктор с соседнего отделения, и я невольно стала свидетелем. Видимо кто-то из девочек позвал Машу и рассказали ей о случившемся. Такой разъярённой я её никогда не видела, когда она влетела в палату, а меня она не видела:

- Это ты, тут, что ли, главный герой всей войны?! Суслик пехотный! Сидели там зарывшись в землю как кроты задрипанные!

- Да я тебя шалава! Да что ты знать можешь?

- В землю как крыса не пряталась! Этого правда не знаю! Но за своего командира зенки твои бесстыжие выдеру! Это она доктор, ей нельзя! А я человек простой! И не позволю, чтобы всякие ссыкуны земляные в её сторону хвосты свои облезлые задирали! Ты там у себя в окопе знаешь, что такое с полусотни метров над немецкими позициями на бомбометание заходить? Когда вся защита - фанера и комбинезон! У нас мужики после таких бомбёжек с мокрыми штанами прилетали, и ни одна тварь не смела смеяться! А я с ней больше ста вылетов боевых сделала и ни разу её мокрой не видела! У неё мать с братом младшим в Ленинграде бомбой убило! Отец у неё на фронте погиб, Герой Советского Союзе посмертно! У неё к двадцати годам четыре боевых медали и два ордена! И ты меня спрашиваешь, что я знать могу? Я сама тебя спрошу, а что ты можешь знать? И ещё спрошу, почему, мы - девчонки молодые должны были с немцем воевать?!... - И потом совсем другим тоном. - Мужчины! Вы только не убивайте дурака! Очень вас прошу...

Я невольно стала свидетельницей и не знала как после такого Машиного выступления мне в палату заходить... Да и вообще, не представляла, что она может так. Машенька у нас старшая сестра и рулит нашим младшим персоналом как-то тихо, без криков, но порядок установила железный. А оказывается она и голос может повысить и не просто для визга... Ушла к себе в кабинет и думала. Если капитан извиняться придёт... Да и не имеем мы - врачи права на обиды в отношении больных, этика и деонтология, блин... Словом, будет очень плохо, если капитан придёт извиняться, вроде как я за Машу спряталась и это извинение выпросила... А мне здесь ещё работать и работать. А репутация и уважение для врача важнее золота! И что делать не понятно... Но не я одна такая умная, скоро поскрёблись ко мне и вошли бывший старлей - черноморский морпех и может самый старый из наших ветеранов седой старшина - пограничник:

- Кхмм... Дочка! Ты дурака то не слушай! И не серчай, брехло, сразу ведь видно. Он шёлковый теперь будет, а хочешь выпиши его ко всем едреням... А вот нас ты обидела! Трудно сказать, что ты из наших?

- А вот если бы я не воевала, так меня оскорблять можно? Это вам на фронте такое право выписали? - Я разозлилась, вроде извинились и тут же и наехали, гады...

- Ну, мы... В смысле...

- Всё! Закрыли вопрос! У вас ещё какие требования, претензии, пожелания? - Молчат, мнутся. - Вопросы лечения обсудим в палате или на перевязке. Тогда я вас больше не задерживаю... Эх вы... Мужчины...

Но больше у меня подобных проблем на отделении ни разу не было, а капитан долечился и уже выписываясь, пришёл извиняться, но я его слушать не стала, оборвала и попрощалась. Я же тоже человек и нервы у меня не железные...

Почти три года назад к нам поступил Лёша Фадеев, обгоревший в самолёте лётчик. Парень - мой ровесник, успевший озлобиться и находящийся почти на грани от своей изуродованной внешности. Пять наших операций вернули ему лицо, вернее сделали новое, конечно мы не вернули ему подвижность и мимику, единственный глаз без ресниц выглядит довольно непривычно, но раньше у него вместо лица был стянутый рубцами клубок извитых рубцовых тяжей, из которых торчали две дыры носа, сбоку едва мигающий глаз и внизу перекошенное отверстие рта. Теперь у него есть лицо, с носом и привычным ртом, а тёмные очки скрывают пустую глазницу и деформированный глаз.