Шимун Врочек - Питер. Битва близнецов [litres]

Внутри меня что-то екает. И слетает и звенит, словно сорванная деталь. Шестеренка, вылетевшая из заржавленного механизма.

Я почему-то чувствую запах машинного масла.

Я скатываюсь вниз, переворачиваюсь на четвереньки. Черт. Земля все такая же твердая…

– Ох, – говорю я только. Чувствую, как кровь из прокушенной губы течет по подбородку.

Не худшее приземление.

Из тех, что у меня были.

Не худшее.

– Твою мать, – чей-то голос.

Я упираюсь ладонями в пол и с усилием поднимаю голову. Темная фигура смотрит на меня, пытающегося встать. В голове звенит, все двоится. Сотрясение? Этого еще не хватало. Но я жив.

Фигура вдруг разворачивается и убегает. А свет остается…

Я наконец встаю на колени. Все тело болит, как отбитое. Ха-ха-ха. Закрываю глаза ладонью, щурюсь. В затылке страшная, вытягивающая боль. Ничего, ничего.

Лампа-карбидка светит едва-едва. И все равно у меня ощущение, что глаза мне вынимают ржавой металлической лопаткой.

Как у садоводов.

Резь невыносимая. Слезы льются из меня, как реквием по мечте. Черт, черт, черт.

Соберись, солдат.

Я встаю вслепую, иду, вытягивая вперед руки, – пока не упираюсь в стену. Так, собраться. Сквозь пелену слез я вижу, что остался один. Тот человек, что здесь был, убежал. Но там, куда он убежал, наверняка найдутся люди, которые вернутся сюда. И я должен прийти в себя. Собраться и выжить в очередной раз.

Я опускаю руки и провожу по земле.

Ничего не вижу. Чертов свет. Сквозь облако слез я нащупываю что-то холодное и железное. Это садовая лопатка. Она мокрая от земли, рукоять еще хранит тепло человеческого тела.

Я поднимаю ее и беру на изготовку.

Что ж, будет чем сражаться, когда они за мной вернутся.

Комендант Сенной, больше известный в метро под прозвищем Тертый, подошел к столу и постучал костяшками пальцев по его выгнутой от старости, расслоившейся поверхности. Раз, два, три. Только бы ничего не случилось. Только бы… Хватит пока и той задницы, в которой Большое метро оказалось спустя месяц с лишним военных действий. Тьфу-тьфу-тьфу.

«Обстановка мрак, короче».

«Восстание» и «Маяк» потеряны безнадежно. «Достоевская» переходит из рук в руки, баррикадами забиты туннели до самого верха; мины, ловушки – живая душа не проскочит. Приморцы и веганцы схватились лоб в лоб. Веганский десант штурмовал несколько вентшахт и отдельных станций в тылу фронта. И в двух местах им даже удалось достичь успеха. Пусть и временного. Тертый поморщился.

Пора и нам сделать ответный ход. Пора-пора, порадуемся… на своем веку…

– Так он говорит правду? – Тертый повернулся к Олегу Лесину, министру обороны, ранее бывшему его заместителем.

– Думаю, да.

– Думаешь? Или знаешь?

– Это очень вероятно, – дипломатично ответил Лесин. Он всегда был по природной склонности политиком.

Тертый провел рукой по подбородку. Шершаво и царапается. Когда бриться-то? Времени совсем нет. Тут пожрать не успеваешь… А побриться все-таки надо. Небритый глава целой станции, председатель совета Большого метро, он же в просторечии «сенат» – это может вызвать настоящую панику.

– Твое предложение? – сказал он.

– Собрать совет метро, обсудить перспективы… – начал Лесин. Тертый отмахнулся.

– Издеваешься, что ли? Я же хочу, чтобы мы действовали, а не как следует, от души, поработали языками. Так. – Он помедлил, раздумывая. – Хотя… ты прав. Зови. Может, так будет даже лучше. Доступнее для мозгов господ сенаторов. Да… и приморских тоже позови.

Лесин кивнул. Поднялся и вышел. Тертый помедлил, посмотрел ему вслед. «Кажется, я влезаю в большую авантюру», – подумал он.