Шимун Врочек - Питер. Битва близнецов [litres]

Убер посмотрел. На розовой ладошке Мики лежало черное перо. Старое, грязное и почти лысое. Убер помолчал. «Чертово перо».

– Может, я лучше его тебе оставлю? – Он посмотрел в глаза девочки, понял. – Хорошо. Круто, сестра. Я сохраню его.

Он подставил ладонь. Мика аккуратно, двумя пальчиками, очень бережно положила перо в огромную жесткую ладонь скинхеда. Загнула ему пальцы один за другим, чтобы получилась «коробочка». Все надежно. Убер кивнул.

Мика смотрела на Убера без улыбки. Очень маленькая и очень усталая. Словно на плечах у нее вся тяжесть мира. Убер почувствовал угрызения совести. Мика сказала серьезно:

– Теперь ты можешь вернуться на небо, ангел. Только…

– Что только? – Убер ждал.

– Только не улетай без меня. Обещаешь? Ну, пожалуйста!

Она смотрела на него и ждала ответа. «Что мы делаем с детьми». Мы в ответе за тех, кого приручили, как говорил Маленький принц. «А может, эта девочка приручила тебя, старый чертов лис?» Убер откашлялся, сказал хрипло:

– Ну, это. Ага. Обещаю.

Он протянул руку, вертикально, как на рукопожатие:

– Договорились.

Мика покачала головой. Убер поднял брови.

– Нет?

Мика выпрямилась, посмотрела на скинхеда снизу вверх:

– Сделай пальцы вот так. И обещай. Скажи: клянусь, клянусь.

Убер улыбнулся. Все-таки пока ребенок. Скинхед сложил пальцы, как ему показали.

– Клянусь… э-э. Клянусь. В чем клясться-то? – спросил он. В этом было что-то очень серьезное. Убер даже занервничал.

Мика сказала серьезно:

– Клянись, что заберешь меня с собой в рай. На небо.

Убер поднял брови. Однако.

– Но… хмм. Это точно не то, что я обычно обещаю женщинам. А уж маленьким девочкам вроде тебя – тем более.

Мика не слушая его, сложила ладони лодочкой и стала на колени. Прямо тут, среди осколков кирпича и обломков игрушек. Мика начала говорить, и у Убера побежал холодок по спине. Маленькие девочки так не молятся. Не должны так.

– Боже еси на небеси, – говорила Мика, – да светится имя твое. Да пребудут рентгены твои с тобой, да защитишь ты нас от них.

Убер шагнул к ней, остановился. Ему вдруг стало не до шуток.

– Вот хрень, – сказал он хрипло.

Мика, прерывая молитву, сказала совсем другим голосом:

– Я просила Бога, и он послал мне тебя.

Убер почесал лоб, наклонился и посмотрел девочке в глаза. Черт, а ведь это все серьезно. Нет, это уже перебор. Он ухмыльнулся.

– Не скажу, что очень рад, когда меня посылают. Мда… А что-нибудь еще он сказал?

Мика заморгала. И словно проснулась от пророческого сна, снова стала обычной маленькой девочкой:

– Кто?

Так она была гораздо симпатичней. Убер нарочито серьезно покивал.

– Ну, мой шеф.

– Шеф? – Мика открыла рот.

«Эх ты, микроб».

Убер молча показал пальцем вверх, в потолок. Он сохранял серьезное лицо, потому что с серьезным лицом шутки получаются гораздо смешнее.

Глаза Мики широко распахнулись:

– Бог?

– Точно, – сказал Убер.

Мика серьезно задумалась, затем призналась:

– Он сказал, что ты не очень хороший ангел. Неправильный.

Убер хмыкнул. «Ну что, лысый, съел?» Детей не переиграешь.

– Это точно. Не очень хороший.

Мика кивнула.

– Но он сказал, что ты можешь стать лучше. Если постараешься, – сказала она серьезно. Убер улыбнулся, но тут же принял серьезный вид.

– Правда? – Сама серьезность.

– Если очень-очень… очень-очень-очень сильно постараешься!

Пауза.

– Блин, – сказал Убер в сердцах. – Прости, Мика, прости.

Убер не стал входить в палатку, что служила на «Обводном» столовой и баром, а расположился неподалеку. Только чтобы видеть вход. Ждать сегодня пришлось долго. Мамед появился ближе к полуночи, когда Убер уже скурил половину своего запаса табака.

– Эй, – негромко позвал Убер. Мамед обернулся – и переменился в лице.

– Я поговорить, – сказал скинхед. – Покурим?

В этот раз Мамед был гораздо пугливей и остроумней одовременно.

– Станция? А что станция? – Мамед сплюнул крошки табака. – Это уже драконий рай, садок для пойманной рыбы.

Убер повернул голову.

– А что именно здесь происходит?

– Да не могу я…

– Своими словами давай. Люди пропадают?

Мамед помедлил. Затем нехотя кивнул.

– Пропадают, значит. – Убер покивал. Помедлил, присел на корточки, провел ладонью по полу. Посмотрел на ладонь, вздрогнул. В какой-то момент ему показалось, что на граните – кровь Марты. Убер поднялся, отряхнул руки.

– Дальше, – сказал он.

В сыром воздухе медленно плыл запах плохого табака. Сизые клубы растворялись в темноте – и исчезали. Как исчезают в темноте туннелей человеческие жизни. «Без следа», подумал Убер.