Шимун Врочек - Питер. Битва близнецов [litres]

– Да вон, приморцы приходили Убера арестовывать… – Сержант опять с трудом подавил смех, выпрямился. Лицо побагровело.

– И что вы?

– Ну, мы поржали. – Дагон не выдержал и захохотал.

Таджик почувствовал смутное нарастающее беспокойство. «Поржали они». Поржали. «О, аллах милосердный, что они там натворили? За что мне это?»

– Где Убер?! – резко спросил он.

Дагон пожал плечами.

– На месте. Дурака валяет, как обычно. Слышите?

Точно. Из тупика доносился хохот Убера и его громкие насмешливые комментарии. Из-за эха слов было не разобрать, но понятно, что Убер в своем репертуаре. «Самый веселый психопат метро», – вспомнил Таджик собственное определение и покачал головой.

«Псих и его команда».

– Так, – Таджик помедлил. И тут его осенило: – А приморцы?

Таджик оглядел композицию. Как это до Катастрофы называлось? Инсталляция? Перформанс? Какая уже разница…

– А обоссал его кто? – безнадежно спросил Таджик. Он на мгновение прикрыл глаза, что удержать рвущийся изнутри ржач. Нет, начальник должен быть невозмутимым.

Лейтенант приморцев, избитый и раздетый догола, сидел, привязанный к столбу. Над ним медленно и печально покачивался на шнуре фонарь. Изредка лейтенант мычал, изо рта у него торчал кляп, сделанный из грязной тряпки. И от него шел невыносимый запах мочи.

– Ктулху. Мы не успели его остановить. – Дагон смотрел на Таджика честными глазами служаки. Прямо ел глазами начальство. Таджик вздохнул.

– Смотри, сержант, наберешься ты от Убера плохих привычек… потом переучиваться придется.

– Это не я. Честно.

– Кого ты пытаешься наебать? – риторически спросил Таджик. – Давай, опиши ситу… – Он посмотрел на сержанта. – Нет, отставить, описывать больше ничего не надо. Словами объясни, что у вас тут случилось. Человеческими, а не военными.

Оказалось, отряд приморской военной полиции пришел за Убером в руддвор. Их было человек пятнадцать, все с оружием.

– Они нам нахамили, – сказал Дагон.

Таджик вздохнул.

– Понимаю. И вы достали оружие?

– Нет, зачем? – Сержант, кажется, даже удивился. – Их же всего пятнадцать!

Таджик помедлил. Кажется, он был доволен, но не хотел этого показать.

– Ладно, что дальше? – спросил смершевец.

Избитых приморцев связали и закинули в заброшенный тупик, а их лейтенанта привязали к столбу, на котором висел фонарь. Его почти не били. А вот остальное…

– Личная инициатива сержанта Ктулху! – доложил Дагон. – Ну… такой вот он.

Таджик поморщился.

– Ладно, я пришлю своих людей. Этих приморцев заберут. И вот этого… зассанного уникума тоже. А вы… в общем, Убера ко мне, сейчас же! А вы… – Он серьезно посмотрел на Дагона. – Собирайтесь, и быстро.

Сержант помедлил и кивнул. В его глазах загорелся недобрый веселый огонек.

– Кто-то сдал нашего скинхеда приморцам, – сказал начальник СМЕРШа. – На нем же висят два смертных приговора, еще с истории с Меркуловым. Как думаешь, кто это сделал?

Таджик и Тертый посмотрели друг на друга.

– Лесин, – сказал Тертый.

Таджик кивнул.

– Лесин.

– Что будем делать?

– Ничего.

– Блядь, я думал, мы создаем элитную диверсионную группу, а это какая-то банда долбаных анархистов! – возмутился Лесин. – Гопники. Бандиты и чертовы извращенцы.

Таджик помедлил.

– Эти гопники наваляли вооруженной до зубов обученной команде военной полиции приморцев. Без всякого оружия. Просто чтобы не отдавать им Убера.

– Подумаешь. – Лесин фыркнул. – Тоже мне командир! Они ему даже не подчиняются!

– Это не так, – сказал Тертый.

Таджик кивнул.

– Что?

– Возможно, он не командир, это верно. – Таджик кивнул. – Зато он вожак. Харизматичная личность.

– Эту… харизматичную личность стоило бы расстрелять! – Лесин, разозлившись, начал ходить туда-сюда по комнате.

– Возможно, так и сделаем. Потом. Если получится. Пока же у него будет множество других возможностей умереть.

– Что это значит? – Лесин насторожился.

Тертый безмятежно улыбнулся.

– Команда Убера уже в пути.

Белый снег лежал вокруг. Почти середина декабря, если судить по календарю. Хотя, говорят, сейчас времена года сдвинулись – из-за Катастрофы, атомные взрывы сорвали Землю с ее традиционной оси, и теперь сезоны гуляют, как им вздумается, шаляй-валяй.

Запорошенные, замерзшие дома смотрели в ночь выбитыми окнами. От сияния снега под звездами все вокруг казалось праздничным и радостным. Новогодним. Ударил легкий морозец. Снег хрустел под ботинками и валенками.