Сергей Плотников - Не боец

Раньше я никогда не понимал людей, способных “упороться” стихами, берущих с собой сборники любимых поэтов на отдых, перечитывающих их в электричках с одухотворённым видом. Но, видимо, вчерашний Пушкин под свежим Маяковским что-то сдвинул у меня в мозгах. И я начал ощущать. Стихи ведь — это не только слова, собранные вместе и имеющие какой-то смысл. Это и мелодия без нот, слышимая только тебе, и красота и элегантность конструкции. Японцы, придумавшие хайку [50] Оригинальное японское хайку состоит из 17 слогов, составляющих один столбец иероглифов. Особыми разделительными словами — кирэдзи (яп. “режущее слово”) — текст хайку делится в отношении 12:5 — либо на 5-м слоге, либо на 12-м. https://ru.wikipedia.org/wiki/Хайку , определенно оценили бы. Впрочем, у меня как раз намечалась возможность проверить. А уж если дело дойдёт до лирики — мне будет, что девушке-андроиду сказать:

— …Кохай?!

Я неторопливо захлопнул книгу и поднял взгляд на подошедшего… судя по возрасту и почти новому тренировочному комплекту чёрного цвета — “простого” ученика Сукагавы-сенсея. Старшие ученики вроде все носят хакама, подчёркивая свой статус.

— Слушаю вас, семпай, — почему-то встретившись со мной взглядом, собеседник заметно вздрогнул.

— Ч-что ты такое читаешь?

Как бы адекватно ответить?

— О том, как один поэт столь яро и искусно взывал к Аматерасу-сама, что та соблаговолила принять приглашение и разделить скромную трапезу, — нараспев пересказал я адаптированное для местных содержание “Необычайного происшествия”.

— Вижу, равнодушным тебя эта история не оставила, — теперь уже скорее задумчиво склонил к плечу голову мой неожиданный собеседник и кивнул сам себе. — Вот что, идём за мной.

— Хорошо, семпай.

Метлу я походя прислонил к дереву: всё равно никто не возьмёт.

Идти оказалось недалеко: у второго по счёту павильона мы завернули за угол и подошли к группе из пяти младших учеников, отрабатывающих ката. Точнее, филонящих и судорожно попытавшихся изобразить труд в поте лица при появлении наставника.

— Достаточно, — мой провожатый едва заметно поморщился и показал рукой на свисающую на цепи с крюка, вкрученного в угол выступающей над стеной крыши, боксёрскую грушу. — По одному показывайте, чего достигли.

Даже мне, полному профану в боевых искусствах, сразу стало понятно — “достигли” мои “коллеги” чего-то не того. Во всяком случае, груша на тычки открытой ладонью практически не реагировала — а вот счастливые владельцы как бы тренированных верхних конечностей как один морщились и потирали запястья.

— Понятно, — уже открыто скривившись, прокомментировал усилия пятого младшего ученика ученик обычный. — Ещё раз демонстрирую “удар с выходом ки”.

Это было немного похоже на то, как в боевиках с Брюсом Ли моего мира показывали тренировки шаолиньских монахов: семпай всё проделал нарочито-медленно, гипертрофированно-преувеличенно подчёркивая каждый жест, каждое движение. Вот он вдохнул, напряг пресс, одновременно отводя назад прижатую к боку руку — и плавно, но стремительно, выбросил конечность вперёед, ударяя воздух вертикально раскрытой ладонью.

— Кохай.

— Йоширо, — машинально отозвался я, пребывая под впечатлением от увиденного. Это вам не фильм смотреть, я буквально услышал сыгранную мышцами привёдшего сюда меня молодого мужчины мелодию.

— Повтори, что я сделал, — я послушно встал в нужную стойку. — Нет, не тут — у “груши”.

Ладно. Встав напротив тренировочного “противника”, я опять расставил ноги, вдохнул — и с выдохом… толкнул. Просто толкнул — но по телу словно прокатилась прохладная и. одновременно, тёплая волна. И груша слёгким скрипом качнулась от меня.

— Ещё!

Окрик совпал с моментом, когда спортивный снаряд качнулся назад — и я вновь его толкнул. Лёгкая какая, интересно, там опилки вместо песка, что ли?

— Давай двумя руками поочерёдно, — последовала новая команда. — Раскачай её как следует!

Чем-то это напоминало игру в пинг-понг со стенкой: сложность была не в том, чтобы отбить, а чтобы не допустить кручения подвешенного груза и смещения его в бок…