Федор Вахненко - Последний рубеж

– Ага, а тут прям расход энергии, шо трындец!

– Не, ну вас обоих нахрен. Доставайте фонари, допиваем – и валим отсюдова, – объявил Омлет, схватив приставленный к табуретке рюкзак. – Блин… Жаль, что ваш трындеж нельзя в электричество перегнать. От тогда, глядишь, точно бы зажглась!

– Да щас загорится! – с завидной уверенностью воскликнул Рвач. – Вот смари! Смари, раз… Два…

На счет «три» лампочка и правда загорелась, ударив по глазам Седого ослепительно-белым пучком. Грубо выругавшись, сталкер прикрылся рукой и отклонился влево, чуть было не свалившись с шатающегося стула.

«А что было дальше?» – всплыло в мозгу охотника за артефактами. Дальше…

Он не помнил, как покинул «150 рад». Не помнил, как оказался посреди плотного скопления черных, столпившихся у приказавшего долго жить здания, от которого только и осталось, что одна стена да спуск в подвал. Не помнил, о чем говорил тот человек в странном камуфлированном шлеме, сильно напоминавшем мотоциклетный. Не помнил он и старого советского радио, стоявшего прямо у ног оратора. И, разумеется, он не помнил, как Заводище охватила стрельба. Все, что отложилось в его памяти – несколько коротких отрывков. Несколько маленьких кусочков забрызганного кровью пазла, который определил судьбы десятков людей, схлестнувшихся в ураганном бою за выживание…

Вот перед ним маячит статная фигура в мотоциклетном шлеме, взобравшаяся на пустой цинковый ящик из-под патронов. Прямая, словно позвоночник заменили на стальной штырь, спина, четкие, без капли суеты, жесты и зычный, уверенный голос, отдающий жесткими нотками стали. Голос, которому невозможно не поверить. Голос, которому внимают больше сорока столпившихся вокруг рубежников. Все как один они стоят, переминаясь с ноги на ногу, пока их сердца наполняет жажда сталкерской крови. Потом в одну секунду все меняется, и грязные затылки стоящих впереди черных быстро перетекают в тесные ряды силикатного кирпича. В голову бьет мысль: «Враг уже близко». Он где-то там, снует между потускневших, будто опечаленных уходом цивилизации, построек. Он скользит взглядом по темным провалам пустых окон и по дверным проемам, разбитым выносившими имущество советских граждан мародерами. И он чувствует: что-то не так.

Все внутри Седого закипает, кричит ему: «Стреляй!», но охотник за артефактами не может заставить себя высунуться и открыть огонь. В его голове до сих пор звучат искаженные помехами слова лейтенанта Колесника: «Без команды не стрелять!» Властный голос офицера сковывает рядового Кожевникова по рукам и ногам, не давая сдвинуться с места. Краем глаза сталкер видит забившегося в угол Рвача. Взгляды скитальцев Зоны ненадолго пересекаются, и Седой понимает: его коллегой овладела та же невидимая сила.

«Какого хрена?! – мелькает в мозгу Кожевникова. – Что это?! Что за стопроцентное подчинение?!» Он не находит ответа. Секунда – и он не может думать ни о чем, кроме кипящей в крови ненависти. Ненависти к Зоне, к распространяемой ею заразе. И к сталкерам Упыря, ставшим под знамена аномалий и мутантов. Те, кто прямо сейчас продвигается по улицам старого завода, давно стали частью этого места. Частью злобного, охочего до крови невинных разума, играющего с человеческими судьбами. Частью разума, оккупировавшего земли бывшей Чернобыльской области. Разума, который должен быть уничтожен во имя человечества. И неважно, какую цену придется заплатить и сколькими жизнями придется пожертвовать. Зона и все, что с ней связано, должно умереть.

– Огонь! – скрипит, будто старая кровать, рация в руках Рвача. Четкий, без единого признака дрожи голос лейтенанта отрезвляет почти превратившихся в статуи бойцов и спускает их с поводка. Поток свинцовой ярости черных обрушивается на головы застигнутых врасплох сталкеров. Скитальцы бросаются врассыпную, спасая свои шкуры. Некоторых настигают пули, и они, завывая от непереносимой боли, валятся на холодный асфальт. Никто не делает попыток им помочь: остальные бродяги со всех ног устремляются к ближайшим зданиям, а рубежники не спешат добивать вышедших из строя, перенося огонь на боеспособных противников.

– Седой! – кричит Рвач, уходя за толстую стену. Его руки суетливо бегают по разгрузке в поисках свежего магазина. – Прикрывай, я пустой!

Кивнув, тот поднимается почти в полный рост и показывается в окне. Он видит залегшего метрах в пятидесяти сталкера, спрятавшегося за кирпичным углом двухэтажки. Он видит, как враг берет его позицию на прицел.