Федор Вахненко - Последний рубеж

– Не твое дело, боец, – ответил лежавший чуть поодаль Ишак.

– Хреновая идея, – подал голос сержант Терещенко, умостившийся рядом с Ишаченко. – Ой, хреновая…

До неизвестного комплекса было метров пятьсот, не больше. Лес вокруг него был вырублен под корень – видимо, чтобы не мешать обзору пулеметчиков.

Старик мог дать руку на отсечение, что черных уже заметили. Прямо сейчас из каждой вышки за ними через узкую щель, из которой выглядывали увесистые дула крупнокалиберных орудий, наблюдало по паре внимательных глаз. Но охрана не спешила открывать огонь. Может, они просто ждали приказа. А может, хотели для начала разгадать намерения рубежников. Хотели посмотреть, что будут делать бойцы группировки: повернут назад, поняв, что комплекс им не по зубам, или пойдут на штурм. Убегут, поджав хвосты, или самоотверженно бросятся вперед, стреляя по бронированным вышкам из всего, что есть. Может быть, они случайно набрели на этот практически неприступный по меркам Зоны объект. А может, их задача – перебить укрывавшуюся в башнях охрану и, преодолев забор из щедро натянутой между огневыми точками колючей проволоки, ворваться на территории комплекса. Добраться до того странного здания-полусферы, похожего на вбитый в землю футбольный мяч, и захватить его во что бы то ни стало, сметая все на своем пути и не считаясь с потерями.

– Слышь, Ишак? – позвал Терещенко. – Давай валить отсюда, а? Они ж ща шмалять начнут.

– Не ссы, – прошелестел тот. – Они в курсе, что мы туда не пойдем. Да мы ж не долбодятлы, там стопудово мины. Меня вот другое колышет…

В его руках снова возникло черное устройство, похожее на современный телефон. Стоило черному нажать на кнопку на правом боку прибора, как экран мигом зажегся, подсветив синим заросшее щетиной лицо.

– Ну давай, старый хрыч, – взмолился сержант, тряся зажатое в руках устройство. – Только не говори, что ты нас кинул. Ну, давай, давай, давай! Сука!

– Ишак, – с нажимом произнес Терещенко. – Надо. Валить. Сильно долго маячим. Нас кинули. Смирись! Давай ноги в руки – и бегом отсюда.

– Заткнись нахрен, Тетерев! – осадил его Ишаченко. – Я не для того перся сюда через всю Зону, чтобы вот так просто…

Резкий хлопок – и голова Ишака, хрустнув шеей, дернулась назад. Из нее, расколов череп, вылетела деформированная пуля. Сержант обмяк, уткнувшись лицом в девайс.

– Твою мать! – выпалил Терещенко, вжимаясь в землю. – Валим! Шухер, мужики!

Зеленка метрах в пятистах от здания-мяча зашевелилась. Рубежники отползали в глубь леса, стремясь как можно быстрее убраться подальше от злосчастного комплекса. Но единственное, что они успели сделать – это выдать себя, указав пулеметчикам, куда именно стрелять. И охрана секретного объекта не оплошала, обрушив на черных всю мощь крупнокалиберных пулеметов Владимирова – одних из самых мощных в истории человечества. Пули скашивали одного запаниковавшего бойца «Рубежа» за другим. Свинцовые гостинцы летали по лесу, словно рой потревоженных шершней, стремящихся расквитаться с обидчиком. Черных не могли спасти даже деревья – пули прошивали их насквозь, все равно добираясь до теплой человеческой плоти. Прямо на глазах Палыводы одному из рубежников оторвало руку – пулеметный шершень попал прямо в плечевой сустав. Еще одному пуля угодила в спину, пройдя через рюкзак, как нож сквозь масло. Черный споткнулся и полетел лицом вперед, прямо на куст, ощетинившийся ветками, словно древнеримский строй копьями. Один прут с мерзким чавкающим звуком вошел бойцу группировки в глаз. Не успев даже вскрикнуть, рубежник обмяк и упал на колени. Ветка с хрустом переломилась, и труп свалился в траву, приняв на себя еще несколько пуль.

Древесная кора совсем рядом с головой Палыводы лопнула, осыпав черного трухой. Что-то попало в глаз. Зажмурившись, мужчина инстинктивно схватился за лицо и, споткнувшись, свалился наземь. Все еще ничего не видя, рубежник накрыл голову руками и вжался в сухой грунт, как если бы хотел слиться с ним в единое целое.

Сержант Терещенко на бегу расстегнул карабин на груди и сбросил рюкзак в траву. Он несся сломя голову, петляя среди деревьев и взывая к высшим силам. Впервые за много-много лет он мысленно молил божественную сущность о спасении. Просил сохранить ему жизнь и отвести пулю, на которой было написано его имя. Просил позволить ему убежать и прожить еще один день. Добраться до ближайшего лагеря черных, выпить, утолить голод – и навсегда забыть об этом гиблом месте. Забыть о человеке, которого они должны были встретить. Забыть о сумме, которую им обещали. Забыть обо всем – и стать обычным бойцом «Рубежа».