Федор Вахненко - Последний рубеж

– Виноват, товарищ сержант! – поспешил оправдаться тот, вскочив на свои две. – А че, кто там?

– Кто-кто? Свои!

– Как свои? – Глаза снайпера-здоровяка стали похожи на две тарелки. – Я ж… Я ж… Да не было на нем…

– Э, Палывода, – позвал сержант, активировав рацию. – С вами мясо было?

– Че? Какое мясо?

– Сталкер.

– А! Был. Вот, щас ищем. Как бы не слинял, собака!

Раздосадованно мотнув головой, однорукий молча протянул устройство связи стоявшему на коленях Шуму.

– Да подожди ты! – процедил тот, борясь с заклинившим пулеметом. Из затворной рамы торчала вбок стреляная гильза, не успевшая вовремя вылететь. Шумейко, матерясь как сапожник, пытался отдернуть затвор назад, но у него ничего не выходило.

– По гильзе бей, дятел, – посоветовал сержант, кинув рацию в траву рядом с незадачливым пулеметчиком.

Последовав рекомендациям командира, Шум с третьей попытки выбил пробку, мешавшую затвору вернуться в крайнее переднее положение.

– Спецназ, блин, – проворчал однорукий, пнув валявшуюся под ногами гильзу.

Седой, убедившись, что бой окончен, выскользнул из-за дерева и первым делом устремился на поиски своей поклажи, чуть было не задев плечом стоявшего на пути Дзержинского. Добравшись до рюкзака, сталкер первым же делом расстегнул молнию и проверил немногочисленные пожитки. К счастью, все было в целости и сохранности. Чуть погодя к нему присоединился Карач, разыскивавший собственный ранец. А вскоре показались и люди, с которыми черные ошибочно вступили в перестрелку. Их осталось всего двое. Один – коренастый, с квадратной челюстью, в американском «Мультикаме» и с АК-74М, оснащенным подствольным гранатометом, зажатым в похожих на два ковша руках. Второй, напротив, был чахлого телосложения, в мешковатом камуфляже явно на размер больше и с АК-74 на вооружении. Его голову прикрывал дырявый армейский шлем, нисколько не скрывая обезображенного рытвинами морщинистого лица. На вид этому человеку было слегка за пятьдесят – преклонный по меркам сталкеров возраст.

– Ну и кто из вас, долбодятлов, начал пальбу? – спросил старик, обведя отряд Дзержинского недовольным взглядом.

– Слышь, отец, – ответил сержант. – Давай отложим разборки на потом, ага?

– Слушай ты, калека. Шоб ты знал, я только что остался без премии. Твои… Бойцы завалили моего сталкера. Моего. Сталкера.

– А с хрена вы ему скотч не дали, а? – подключился Шумейко. – Твой косяк, дед! Я че, знаю, кто это? Шарится тут. Стволом тыкает.

– Во-во, – согласился Иванцов. – Думаешь, у нас было время рассматривать его хлебало? «О, не, этот из списка, по нему нельзя стрелять, пусть убивает!» Че, так надо было, а? Ты давай не гони на нас! Понял, удод?

– Ты не охренел, свистюк?! – Глаза пожилого рубежника недовольно уставились на снайпера, скользнув взглядом по закинутой на плечо СВД. – Ты его грохнул, да?

– Да, я, – заиграв желваками, отозвался тот. – И че?

– Рот закрой, снайпер ты гребаный! – осадил Иванцова Дзержинский. – Не хватало еще друг друга перестрелять! На радость чертовому мясу и всей этой гребаной Зоне!

– Марксман он, а не снайпер, – старик поспешил поправить однорукого. – Снайпер фигачит метров с восьмисот минимум. Минимум! – Боец «Рубежа» поднял вверх указательный палец. – А этот…

– Да хоть хренсман! – калека оборвал его резким взмахом руки. – Слышь, Палывода, кончай трындеть не по теме. Давай так… – Дзержинский шумно перевел дух. – Щас выйдем из этого леса, дотелепаем до базы. Потом тебе это, – сержант указал большим пальцем за спину, – возместим. Идет?

– Ладно… Хорошо. Идет, – согласился тот, трезво оценив ситуацию. Его отряд был в меньшинстве: двое против пятерых. Продолжит выводить бойцов однорукого из себя – и его как пить дать нашпигуют свинцом. И глазом моргнуть не успеет. Командование все равно ничего не узнает и не сможет никого призвать к ответственности с последующим показательным расстрелом. Палывода просто исчезнет где-то в глухих дебрях дремучего леса. Как будто его никогда и не было…

– От, другой разговор! – приободрился Дзержинский. – Так… Вы откуда шли?

– Слышь, – шепнул Караченко сидевшему рядом Седому. – Я, это, тут вспомнил… Ты Упыря видел? Это… Ну… Лучевая? Острая, да? Он все, гаплык?

– Была бы острая – никуда б он не ходил, – ответил сталкер, набивая рот галетами из уцелевшего после нападения мародеров сухого пайка. – Арты тормозят ее. Знаешь, они… Короче, не дают его сожрать. Но оно все равно прогрессирует. Еще немного пошатается тут – и сляжет. И все. И звезда. – Бродяга выдержал небольшую паузу. – А оно тебе накой?