Дмитрий Панасенко - Ллойс [СИ]

— Ты носила во рту бомбу? — Вяло поинтересовался безучастно разглядывающий искореженный сейф скриптор. — Добровольно?

— А почему нет? — Пожала плечами девушка. — Боевая форма — вот как это называется. Что-то типа «Логова зверя», но лучше. Намного сильнее. Зверь меняет носителя внешне, и его активация необратима. У меня идет только внутренняя перестройка. И я постепенно возвращаюсь в норму. Зверь рвет зубами и царапает когтями, а я… Это сложно объяснить. Энтропия, Райк. Я как-то могу влиять на магнитные и гравитационные поля. Это похоже на газовый разряд, но это не молния… Гермоворота… Сам видел. Гордись, парень, ты трахался с психически нестабильной девкой, способной усилием мысли разнести в клочья атомный танк. И выжил. Можно сказать, что тебе повезло. Но мне повезло еще больше. Прежде чем подохнуть, старик, все же, научил меня нескольким полезным вещам. Например, что у всех нанокультур второго и последующих поколений есть слабые места, самое распространенное — плохая совместимость с другими продвинутыми культурами. И чем сложнее колония, чем больше в ней разных нанитов, тем больше возможность несовместимости. Видимо, ты прав — я везучая. Монстру повезло полюбить железячника. — Девушка вздохнула и уставилась в потолок. — Ну, вот я это и сказала. — Криво усмехнулась она. — Черт, даже… как-то легче… что ли? Что это было, Райк? Что ты мне вколол, когда меня подстрелили? «Лазарь»? «Реаниматор»?

— Зачем ты уничтожила «Немезиду»?

— Ты все еще не понял? — Тяжело вздохнула наемница. — Гуттенберг. Не знаю, кем я была, но он вырастил из меня чудовище, Райк. Монстра, что почти успешно притворяется человеком. Мой проект, вот как меня он назвал. Проект. Не мутантка, не «мерзкая тварь» или «кусачая сучка» — как называли меня в борделе прежде, чем продать на Арену, даже не «мясо» — проект. Я не была для него живой, просто материал для того, чтобы сделать совершенного слугу. Помощника. Любовницу. Телохранителя и убийцу. Домашнее животное. Почти машину. Так же, как Гратц сделал из твоей сестры Куклу. И ему это почти удалось. Я делала все, что он скажет, убивала по его приказу… Черт, я убивала всю свою жизнь. За всю свою гребаную жизнь я не сделала ничего хорошего, только убивала. Врагов, друзей, просто имеющих несчастье оказаться рядом… Любимых… Всех. Я, действительно, монстр, Райк. Мерзость. Ересь. Ходячая анафема. Но даже такое чудовище, как я знает, что огонь и кровь ничего не исправят. И поэтому я не дам бомбам упасть, не позволю умереть этому Миру снова. Я знаю, как это больно — умирать.

— Хорошая история, Ллойс. Только грустная. — Сидящий на полу с отсутствующим видом скриптор тяжело вздохнул, устало помассировал лицо основаниями ладоней и тяжело поднялся на ноги. — Скоро здесь будет полно народу. Братство, Ржавые, Серокожие…

— Все истории грустные… Иногда мне кажется, что других уже не осталось… — задумчиво проведя по татуировке покрытым неестественно красной кожей пальцем, девушка скосила уцелевший глаз на легионера. — У тебя точно нет сигарет?

— Не хочешь встать? Ты, ведь, можешь ходить.

— Могу, но… не хочу. Тинки… Твой «Реаниматор» сильно подкосил её, Райк. Почти убил. Эта сучка испугалась и начала еще сильнее накачивать меня ядом. Но к этому времени у меня успел развиться иммунитет. Сегодняшняя встряска, радиация, «Семя погибели»… Тинки умирает, Райк. Я чувствую, как она умирает. И хочет забрать меня с собой. Это победа, милый. Моя победа. Я, наконец-то, сниму ошейник. Умру свободной. — Расслабленно улыбнувшись, Элеум еще раз пригладила сиротливо торчащие в разные стороны клочки волос. — А подыхать лучше с комфортом. Так, что я лучше полежу.

— Может, хотя бы вылезешь тогда из лужи блевотины? Или оденешься.

— Плевать. Мне не привыкать. А одежда почти вся порвалась. К тому же, в ней слишком много дохлых червяков. — Девушка медленно покачала головой. Какая разница? Я что, тебя смущаю? — Покопавшись на поясе, наемница швырнула под ноги скриптору с лязгом прокатившийся по полу револьвер.

— Решила уравнять шансы? — Невесело усмехнулся, поднимая оружие, Райк.

— Примерно, — буркнула, прикрывая глаза, Элеум. — Я не буду пытаться поджарить тебя заживо, сладенький. Или сожрать. Хотя, поверь, мне очень-очень этого хочется. У «Семени хаоса» есть одна очень неприятная особенность. Голод. И контроль… Это как с «Логовом зверя» и упырьей немочью. Легкоусвояемый белок, помнишь? Я просто не могу себя контролировать в боевой форме. Срань, да я даже при частичном обращении не могу себя контролировать. И, вряд, ли уже успею научиться. Так что, даже не надейся на драку, сладенький. Ты, конечно, сказочный, просто-таки эпичный долбоклюй, но я не хочу тебя убивать. А еще хочу сделать тебе подарок. Два подарка, если точно. Первый у тебя в руках. Второй в моей жилетке. Заберешь… потом.