Михаил Михеев - Три «танкиста» [litres]

– И?

– Он амбисинистр.

– Это что за дракон такой?

– Амбисинистр? Ну-у, это весьма интересный природный казус. Вы ведь знаете, бывают правши и левши.

– Знаю, конечно. И что с того?

– Еще бывают люди, которые одинаково хорошо и свободно владеют обеими руками. Их и называют амбидекстрами. Таких очень мало. И бывает их полная противоположность – амбисинистр. Тот, кто одинаково неуверенно владеет обеими руками. А парень – единственный амбисинистр в группе. Довольно развитый, в детстве им серьезно занимались, но и только. Я узнавал – он и играми-то увлекся потому, что они заставляли его развивать моторику. Пусть и в игровой форме.

– Считаете, что…

– При наработке моторики, – терпеливо пояснил свою мысль доктор, – особенно мелкой моторики, формируются определенные нейронные связи. И амбисинистр фактически вынужден выстраивать их с нуля. На обе руки. И там, где остальные дают нагрузку на преобладающую руку, он работает как раз на слабую. У него обе слабые, понимаете?

– Кажется, понимаю. Он больше других вкладывает сил в их развитие – но и результат, благодаря нашим методикам, получает качественнее. И что же, значит, остальные его уровня не достигнут?

– Не знаю. Возможно, и достигнут, но времени им потребуется в разы больше. Поляков же сейчас совершил качественный скачок, из амбисинистров в амбидекстры. И попутно набрал бонусами то, что мы с вами недавно видели. Результаты впечатляют, а?

Результаты впечатляли, перспективы тоже. А еще необходимость проверки гипотезы. И доказывать вышестоящим, что ты не верблюд. И… В общем, геморрой, хотя, конечно, многообещающий. Полковник задумался, потом неохотно кивнул:

– Ладно, будем думать. Хотя, признаться, в последнем бою нашлись те, кто обошел парнишку.

– Не нашлись, а нашлась. В единственном числе. И не обошла, а он дал себя обойти.

– Вот как? – хозяин кабинета удивленно поднял брови. – С этого места прошу подробней.

– Да не вопрос, – усмехнулся эскулап, и от его вечно гражданского тона Кузнецова перекосило. Смешно, от обычного, гражданского врача он подобный тон воспринимал как должное, а от подчиненного, находящегося на службе, не мог. Такой вот выверт сознания. И ведь не скажешь ничего – кто знает, не окажешься ли сам потом у него на операционном столе. – Взгляните…

Некоторое время они рассматривали снятую с беспилотника картину боя. Кузнецов ее уже видел, но все равно вид работающего, как одна рука, подразделения впечатлял. Однако доктор был весьма далек от упоения битвой – как и всякий военный хирург, прошедший не одну горячую точку, он слишком хорошо понимал, чем она кончается для непосредственных участников. Слишком уж часто приходилось кишки людям зашивать. Быстро прокрутив запись примерно на две трети, он ткнул пальцем в экран:

– Вот, смотрите. Сейчас наш мальчик замешкается.

– Ну, замешкался, – не признать правоту собеседника было глупо, хотя пауза в этом замешательстве выглядела очень короткой. Секунда или две, не более. Если ее не выискивать заранее, и не заметили бы. – Что с того?

– А почему он замешкался? Никаких поводов для этого нет.

– Ну, может, сбой какой…

– Да какой сбой, – доктор взглянул на Кузнецова едва ли не укоризненно. – Я специально проверял данные телеметрии – все в порядке, машина к бою готова. Не-ет, парень специально позволил одному из товарищей себя обогнать, а потом еще несколько раз притормаживался, чтобы не вырваться вперед. Тут все ясно. Вопрос только, зачем это ему?

Они просмотрели еще несколько эпизодов, и полковник вынужден был признать: доктор говорил правду. И зачем Полякову это делать? Зачем жертвовать не такими и маленькими деньгами? Доктор на его вопрос об этом лишь плечами пожал:

– Не знаю. Предположить можно разное. К примеру, что он начал о чем-то догадываться. Или – решил не привлекать к себе излишнего внимания. Или… В общем, миллион вариантов. Надо повнимательнее его отслеживать, я так думаю, и не торопиться с выводами.

Полковник кивнул. Что же, эскулап был прав, и время, чтобы разобраться, у них было. Немного, но пока что оно еще не поджимало. Впрочем, случившееся оставалось частностью, не более того, а для того, чтобы делать серьезные выводы, информации все равно не хватало.

В двух кварталах от базы.

Неделю спустя

Солнце сегодня было очень ярким и каким-то праздничным. Вообще-то, Поляков солнечные дни не слишком жаловал, очень светлая кожа под лучами родного светила моментально краснела, а если переборщить, то вместо нормального загара получался довольно чувствительный ожог, но сейчас настроение было самое фестивальное. А потому он стоял, весело посвистывая, и варил кофе. Опыт у него в этом деле был невеликий, однако же получалось, как все говорили, неплохо. Так что решил вот постоять у плиты, ощущая босыми ногами старомодную теплоту дерева – пол здесь не покрывали ни линолеумом, ни ламинатом, ни тем более плиткой. Доска, самая обычная, разве что крашеная. Все как полвека назад, когда дом этот еще только построили. И, надо сказать, было в этой старомодности нечто притягательное, хотя мыть такие полы удовольствие ниже среднего.