Билл Рэнсом - Огненный смерч

— А вон там? — спросил Айзек, кивнув в сторону штабеля ящиков большого размера, покрытых «плащами холода».

— Компоненты для вакцины, — ответил летчик, снова взглянув на дисплей. — Эти — для Соединенных Штатов Америки.

Он отвернулся от Айзека и зашагал к пульту управления. Мириам в мгновение ока оказалась позади штабеля больших ящиков и нырнула под «плащ холода», скрывшись из поля зрения как охранников, так и старшего по погрузке.

— Что ты там делаешь? — прошипел Айзек.

— Разнюхиваю, — донесся ее голос. — Не этим ли должны заниматься настоящие репортеры?

Не успев возразить, Айзек услыхал щелчок замка, а затем громкий возглас девушки:

— О, Боже! — прошептала Мириам. — Силы небесные!

Она пробралась дальше под тяжелым холодным одеялом, еще сказала что-то — Айзек не расслышал, что именно, — и спустя несколько секунд выползла из-под плаща. Айзек почти позволил себе подумать, что у Мириам аккуратная маленькая попка.

— Ну, что… — начал было он и осекся, когда Мириам выпрямилась и обернулась к нему. Глаза ее округлились, лицо стало белым как полотно — такой он еще никогда ее не видел.

Мириам молча взяла его за рукав и отвела к койкам. Подключив к своей портативной камере маленький съемный видеоэкранчик, она сделала глубокий вдох.

— Странно, — сказала девушка. — Очень странно.

Она нажала на кнопку «воспроизведение», и на экране появилось изображение чуть приподнятой крышки металлического контейнера, под которой виднелись прозрачные упаковки чего-то похожего на сырое мясо в каком-то растворе.

«Но ведь все мы — вегетарианцы», — подумал Айзек.

Камера сфокусировала изображение, и Айзек увидел дюжину упакованных сердец, человеческих, судя по их размерам; сердец, погруженных в бесцветную жидкость. Этикетка на упаковке гласила: «возраст — 15 л., пол — мужск.». Крышка ящика захлопнулась, и Айзек прочел на ней трафаретную надпись: «МС, 12 шт., 3/27/15». Фокус камеры сместился, и взору Айзека предстала маркировка соседнего ящика: «ЖП, 4 шт, 3/27/15». Рука Мириам приоткрыла крышку, и он увидел четыре печени в таких же прозрачных упаковках, наполненных бесцветным раствором.

Айзеку вдруг показалось, что в мозгу его прокричал чей-то голос:

— Двенадцать мужских сердец, четыре женских печени! Шестнадцать жизней в двух чемоданах!

— Они ведь человеческие, не так ли? — спросила Мириам.

— Возможно, — уклончиво ответил Айзек, пытаясь унять дрожь в голосе. — Они, очевидно, являются частью программы трансплантации…

— Тогда почему они называются «компонентами вакцины»? И где их взяли?

— Ты хочешь спросить, у кого их взяли?

— У кого, — поправилась Мириам и кивнула в сторону Простодушных. — На протяжении почти двадцати лет Простодушных собирают в сотни специнтернатов, якобы для выполнения программы «Помощь детям с синдромом Дауна». Для чего?

— Всем «даунам» Церковь дает работу, подобную той, которой заняты наши помощники.

— И до каких пор? Пока кому-то из взрослых членов Церкви не потребуется пара новых легких? Говорила я тебе, что это не просто слухи…

— Ну, в этом еще надо разобраться…

— Каким образом мы сможем разобраться, торча в этой дыре…

— Наша работа…

— Наша работа, — перебила Мириам Айзека, ткнув пальцем в его грудь, — заключается в том, чтобы повторять как попугаи сказанное Церковью и прославлять Мастера. Мы не репортеры, а прирученные шавки, включенные в штат его службы по связям с широкой публикой. Нет, я прибыла сюда затем, чтобы делать репортаж, и не намерена оставаться в этом жестяном парнике, в то время как в Ла-Либертад происходят важные события. Ты как хочешь, а я отправляюсь в город.

И тут створки ворот ангара, громко лязгнув, стали со скрежетом смыкаться. Затем послышался щелчок замка, когда темноволосый охранник запер ворота. Он отключил свой «Сайдкик» от запорного блока, подмигнул Мириам карим глазом и ленивой походочкой вернулся в караулку. Охранник-блондин выкатил оттуда грохочущую кухонную тележку и толкнул ее в сторону Айзека; она остановилась в нескольких метрах от репортера. Охранник пожал плечами. Карабин его висел на плече, а выражение лица парня было более благожелательным, чем минут тридцать назад.

— Пользуйтесь любезностью Мастера, — небрежно проговорил он. — Здесь ледяная вода и хлеб для Субботы. Чашка и полотенце внизу.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Айзек. — Мы слыхали, что в нашем посольстве что-то случилось. А как Мастер? Он в безопасности?