Игорь Андреев - Трансформация [СИ]

— Она могла выпрыгнуть на ходу, а могла выбраться после крушения, просто дверь под собственным весом захлопнулась. Может…

Лич перебил меня, упреждая предложение съездить посмотреть, а то и помочь пострадавшей:

— Заканчивай Хват. Твой диалог с реальностью ни к чему толковому привести не может — говорил он резко, совсем не так как спорил с Дарьей, — Этот конец был предопределён, её психика недостаточно быстро подстроилась под изменившийся мир, инертность мышления, как и лабильность, это изъян, который нельзя исправить, по крайней мере быстро. Ей нельзя было помочь, это я сразу понял. Если выкинуть того мужика из машины, то значит её спасти — безусловно. Но тогда мы автоматически записываемся к ней во враги, на первое время уж точно. Потом, спустя месяцы, наверное, она бы поняла всё правильно, но неприязнь затаила навсегда. А зачем плодить людей, которым ты неприятен?

— Но…

— Всё! — отрезал Лич, — Мы ей помогли в достаточной степени: сориентировали, дали живца, вооружили. И знаешь что? Тебе нужно сменить прозвище. Хват — это не совсем корректно. Раньше повсеместно, а теперь кое-где так называют жрачей в стадии предшествующей превращению в рубера. Кому-нибудь из старожилов это может не понравиться. Вот, Дэйл — классное имя, и тебе в самый раз. Или Чип.

— Угу. Тебе тоже Лич не походит. Тощий скелетообразный немёртвый маг, это явно не про тебя. Вот, Гоблин, это классно, тоже по-демонически…

С заднего ряда раздалось воронье: «кх-кхр-кх». Я от неожиданности едва язык не проглотил. Смеялась Ольга.

Дальше ехали молча. На ровных участках машина уверенно разгонялась и Лич не отрываясь от монитора осаживал водителя:

— Не гони, интенсивное торможение или ухаб добьют подвеску, обидно будет ведь совсем немного осталось.

На трёх колёсах машина держалась вполне уверенно, хозяин объяснил это смещённым к середине центром тяжести и независимым вращением всех четырёх колёс, каждое из которых следует правильно называть — мотор-колесо. Настал момент, когда он посадил дроны прямо на крышу электробуса и объявил, что теперь мы достаточно близко подобрались к мёртвым кластерам и можно не опасаться, что кто-то сумеет отследить нас с воздуха. Ещё через несколько минут езды Лич скомандовал остановку:

— Дальше, пожалуй, не стоит. Ольга, ты не чувствуешь чужого присутствия? — получив отрицательный ответ, продолжил раздавать указания, — Ждите меня здесь, из машины не выходить, Ольга постарайся сосредоточиться на дороге, по которой мы приехали, Дарья, на всякий случай организуй прикрытие по максимуму.

Мы остановились на одной из улиц коттеджного посёлка: с двух сторон двухметровые заборы из зелёного профильного железа, впереди небольшой взгорок, за которым ничего нельзя было разглядеть, да и сзади вид ограничен — мы только что повернули с одной из главных улиц в узкий проезд и у нас за спиной теперь красовался всё такой же зелёный забор.

Здесь наш, как я считаю временный, руководитель покинул салон автомобиля, не посчитав нужным поставить в курс дела вообще никого и проигнорировав мою попытку его расспросить. Глядя на удаляющуюся спину, я ощутил беспомощность и злость на самого себя — упустил инициативу. Я должен был осуществлять общее руководство экспедицией, а меня оттёрли в сторону. Что теперь делать? Сесть за руль и поехать по одному мне известному маршруту? Это глупо: я не знаю точного нашего местоположения, не представляю, как пользоваться дронами, не имею понятия о тех системах вооружения, что лежат у нас в грузовом отсеке. Да! Свалял дурака, так свалял. Размышляя на эту тему пришёл к выводу, что ошибку допустил ещё в самом начале, когда попёрся с жемчужиной к знахарю, нужно было затихариться и не спеша готовиться. Эх, крепки же мы задним умом.

Спустя четверть часа Лич вернулся, и он был не один. В первый момент я даже дёрнулся, хватаясь за арбалет, но тут же успокоился. За спиной человека вышагивал настоящий кваз. Я видел подобных созданий в Южном, но мимолётно и чаще издалека. В стабе определить, что мимо тебя проходит кваз порой можно лишь по гигантской фигуре, замотанной в плащ, а вот так открыто и близко изменённого иммунного я видел впервые. Он был за два метра ростом, абсолютно худой и чёрный, как антрацит. Из одежды на нём был только кусок чёрной материи, обёрнутый вокруг бёдер на манер юбок йеменских хуситов. Следуя той же моде, он был бос, да и нелегко, наверное, подобрать обувь на лапу размера так, сорок девятого. И в самой худобе его было что-то от жителя пустыни, в том смысле, что фигура складывалась из выпирающих костей, переплетений сухожилий и огромных суставов похожих скорее на шарниры. И самое главное — он был безоружен.