Игорь Андреев - Трансформация [СИ]

Возвращение к жизни не зря иногда сравнивают с подъемом на поверхность из морской пучины. Звуки появляются вначале как неясный отдалённый шум, усиливаясь и набирая чёткость, за ними появляется свет и в теле вновь просыпается сознание.

Всё-таки я сумел! Несмотря на полуобморочное состояние, тошноту и общее скверное самочувствие, испытал запоздалый триумф победителя. Тщеславие? Ну и пусть, ведь я только что, в одиночку решил исход боя с двумя невероятно развитыми заражёнными. Может это вообще элита? Душевный подъем вызвал общий прилив сил и сознание окончательно прояснилось. Я с удивлением обнаружил себя на кровати посреди больничной палаты, а звуки, отметившиеся в моём сознание при возвращении из беспамятства, издавала аппаратура поддержания жизнедеятельности. К телу прикреплены датчики, а из вены торчит катетер с подсоединённой к нему капельницей. Тут же открылась дверь и в палату зашла медсестра:

— Очнулся, ну вот и прекрасно. Ничего серьёзного, обычное для иммунных, крайнее истощение. В «поле» может закончится летально, а у нас гарантировано полное восстановление.

— А как я здесь оказался, как там всё вышло, в гипере?

— Ну откуда я могу знать, дорогой? Тебя под спеком привезли. Глотательного рефлекса уже не было, поставили капельницу с местным физраствором, а основную терапию выполнил известный неизвестный паразит. Вот и всё. Приборы подключили, чтобы вывести на дежурный монитор твою телеметрию, не садить же рядом с тобой молоденькую практикантку. Сейчас поставлю тебе укольчик, поспишь пару-тройку часиков и всё, можно опять на баррикады.

— Да я в норме. Мутит только.

— Вот. А укольчик поставлю и сразу перестанет, поспишь и кушать сможешь с аппетитом и любые другие радости жизни получать без тягот абстиненции. Ну ка, дай я отсоединю капельницу, нам же не нужен передоз, такой интересный молодой человек не хочет превратиться в кваза?

Сюсюканье, особенно когда отошёл от самого края, очень даже прелестно услышать в свой адрес. Решено — буду послушным.

Повторное пробуждение в палате было восхитительным, лежал, ещё с минуту пытаясь прочувствовать момент до конца. Прочувствовал. Дальше лежать не было сил, энергия бурлила, во всем теле пел Цой:

«Перемен, требуют наши сердца,

Перемен, требуют наши глаза,

В нашем смехе и наших слезах

И в пульсации вен.

Перемен!»

Откинул одеяло — костюм Адама. Нормально. В том плане нормально, что в сиделки определена медсестра, а не брат. Хрен его знает какой он там на самом деле брат, тем более здесь, в Улье, где у многих в голове сплошное «ку-ку».

На табурете рядом с кроватью, аккуратно сложенной стопкой, лежала моя одежда, в которой, бесчисленное количество времени назад, я вышел из родного дома. Ох уж эти сантименты… Но ведь приятно, черт возьми, кто-то же позаботился. Кстати, что там с моей командой, как Петрович, выжил? Оделся в считанные секунды, положил в карман, пакетик с моими двумя горошинами и восемью споранами и вышел в больничный коридор.

На посту дежурной медсестры, оборудованном несколькими мониторами сидел парень в белом халате, шапочке и зауженных белых брюках — брат, мать его, мед-сука-брат. От сентиментального настроения не осталось и следа. А так хотелось обнять давешнюю медсестру, погладить по спине и сказать простое человеческое «Спасибо». Вместо этого бросил:

— Я Хват, иду на выписку. Будь здоров.

Парень оторопело проводил меня взглядом. Я шёл к дверям и лопатками ощущал его глумливый взгляд: «иди, иди, Вписка была зачётной». В глазах потемнело, хотелось вернуться и вбить ему эту поганую ухмылку в самую глотку.

Пришёл в себя на улице. Липкий пот и тяжёлая отдышка. Ох, чёрт! Это что такое было? Я же едва не бросился на человека, псих. Вначале умиление и сразу же бешенная ярость зверя, без всякого перехода. Укольчики блин, вначале спек, потом ещё какое-то ширялово, уж лучше бы пару часов помучился. Тискать медсестру расхотелось.

На часах уже вечер, формально рабочий день, но наш «боевой выход» завершен и ребята должны быть «у себя». Бойцы отряда проживали в большом трехэтажном доме: на первом размешались кафе, минимаркет, парикмахерская; на втором и третьем этажах имелось два десятка комнат для сдачи в наем. Отряд снимал три, по два или три человека в комнате. Командир квартировал отдельно. Во дворе дома на скамейке я застал Че и Мачете, парни были из одной группы, и сейчас сидели, в расслабленных позах, подставляя лица вечернему солнцу. Я подошел незамеченным, и невольно услышал часть разговора: