Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

Ладно, разберутся без нас… Я наладился за руль «Матиза», когда Рада оторвалась от съемки и произнесла:

– Погоди, Дарк, сейчас вместе поедем. Больше ничего интересного не будет, он в какую-то бочажину провалился и увяз.

После этих слов мне захотелось повторить недавние действия Властимира: усесться прямо на дорогу, привалиться спиной к машине и закрыть глаза. А еще нестерпимо хотелось проснуться – где угодно, когда угодно, лишь бы в нормальном мире.

– Угощайтесь, – радушно предложила мадмуазель Хомякова. – Все равно ничего нет, кроме чая.

– Спасибо, – сказал Властимир и потянулся к стакану.

Останавливать его я не стал, но сам привычно воздержался.

Разговор происходил в хомяковском доме. Выглядел он нежилым, причем как снаружи (все окна прикрыты ставнями, огород зарос сорняками), так и внутри (электричество отключено, повсюду изрядный слой пыли). И никого из семейства, кроме Рады. Сидели при свечах, а самовар она вскипятила как в старину, на углях и еловых шишках.

Я заподозрил, что Хомяковы живут на два дома в полном смысле выражения, четверть века в этом мире, четверть века в нашем. И Рада, наверное, сейчас заглянула ненадолго, проверить, все ли в порядке с хозяйством. Ничем иным нельзя объяснить тот факт, что она знает меня как Дарка.

Если я прав, перспективы открываются заманчивые… Но начинать серьезный разговор я не спешил, дожидаясь, когда «чай» сразит Властимира. Знаменитый напиток не подвел, подействовал очень быстро: глаза у моего приятеля остекленели и вскоре он начал легонько похрапывать прямо за столом. Рада прихлебывала из своего стакана без видимых последствий, она привычная.

Эвакуировав Властимира на кровать, мы вернулись за стол.

– Спрашивай, – сказала Рада. – Вижу, как тебя от вопросов распирает.

Первым делом расспросил о своей семье: насколько Рада знала, с Нейей все в порядке, с детьми тоже. В мою гибель супруга не верит, официально же я числюсь пропавшим без вести, равно как и Соколов. Ихти и Импи при взрыве уцелели, отделавшись контузиями, но ничего не смогли рассказать о судьбе мужской половины экипажа яхты.

Затем меня одолели сомнения: а кого я, собственно, расспрашиваю?

– А ты – это точно ты? Не двойник, не проекция?

– У меня нет двойников и проекций. Я единственная и неповторимая. А еще умная, обаятельная, веселая и энергичная.

– Кстати, веселая и энергичная, ты не забыла о носороге? Не то выберется из болота на Ижоре, начнет плодить нездоровые сенсации.

– Какой еще носорог? У нас не Африка, носороги не водятся.

– Хм…

– Не водятся, не водятся… А на Ижоре вот что было.

Следующие две минуты я посвятил просмотру снятого Радой ролика. Действительно, встроенная в телефон камера никаких экзотичных представителей африканской фауны не зафиксировала. На дороге и в тростниках хулиганил и буйствовал черный «крузак»: опрокинул «буханку», гонялся за людьми. И он же провалился в топкую болотинку, увяз по самые фары. Но какова иллюзия… когда носорог, набирая разбег, протопал мимо меня, даже чувствовалось его дыхание. Или, наоборот, иллюзия хранится в памяти телефона? От мадмуазель Хомяковой и не такого можно ожидать.

– Что-то на Ижоре было еще… – вспомнил я. – Что-то я увидел под водой. Странное, непонятное… И не могу сообразить, что именно. У акул короткая память.

– Сейчас вспомнишь… – пообещала Рада.

– В голове копаться не позволю!

– Есть что скрывать? Так мне и без позволения недолго… Шучу. Пойдем, покажу свою коллекцию. Может, что и вспомнится.

Объектами коллекционирования служат самые разные биологические экспонаты. Бабочки и другие насекомые, птичьи перья и птичьи яйца, чучела животных и листья растений… Даже коллекции препарированных человеческих голов собирают некоторые дикие племена.

Рада Хомякова коллекционировала земноводных.

– Занялась амфибиофилией? – с ходу придумал я название для ее увлечения.

– Фу… звучит, как извращение. А я их ну ни разу не люблю.

Не любила, факт… Так не любила, что убивала при встрече. Все четыре экспоната, складированные в сарае, имели явные следы насильственной смерти.

Трое были похожи, как клонированные близнецы, – и ничем не отличались от уродца-поджигателя, вскрытого в Институте. Четвертая зверушка была незнакомого вида. Тоже амфибия, напоминавшая выросшего до рекордных размеров тритона. Вместе с тем имелось отдаленное сходство с «десантниками», перебитыми кархародоном. Длиной новая разновидность была около метра, включая хвост, мускулистый и сплющенный с боков.