Николай Марчук - Война 2020. Керченский узел [litres]

– Чего ревешь? – спросил я. – Обидел кто-то?

– Ты вернулся?! – встрепенулась девушка, услышав мой голос.

– Ага. Вещи надо забрать. Так ты чего ревешь?

– А-ааа, – разочарованно протянула девушка, – за вещами! Я их к себе перенесла. Я просто подумала…

Чего она там себе надумала, Вера не сказала, но я и так догадался, тут не надо быть семи пядей во лбу.

– И правильно подумала, – неожиданно для самого себя в первую очередь нарочито весело и бодро ответил я.

– Что?

– Я говорю, правильно сделала, что мои шмотки к себе перетащила, а то здесь ничего без присмотра оставить нельзя, сразу стащат. Я возьму кое-чего, меня Велехов отправляет на задание. Пусть остальное у тебя полежит, ты не против?

– Нет, конечно. А куда ты едешь? Тебе нельзя, у тебя контузия, надо делать постоянные процедуры, перевязки, ставить капельницы. Тебе нельзя уезжать, – в голосе медички было столько доброты и… боли, что мне даже стало ее немного жалко.

– Я бы с радостью остался валяться на койке, но не могу. Дел по горло. Вот, держи, – я положил на кровать оставшиеся деньги, один миллион рублей. – Прибереги их, если чего-то надо купить, трать, не думая.

– Зачем мне деньги? – она убрала руки за спину. – Я не возьму! Ты за кого меня считаешь?

– Иди сюда! – я сграбастал ее в объятия. – Дурочка! Я тебя считаю за красавицу и умницу. Мужчина должен приносить деньги, а его женщина их сберегать и тратить. Понятно?

– Я твоя женщина? – шепотом переспросила Вера.

– Да, если ты не против.

– Странное предложение жить вместе, но я согласна, – еле слышно отозвалась девушка. – А тебе когда надо уезжать?

– Прямо сейчас.

– Значит, не успеем? – хитрым голосом поинтересовалась Верка.

– Думаю, успеем, – я сжал ее попу ладонями, а потом стащил с нее штаны.

Просто и незамысловато. С Верой все было просто и незамысловато. Она сама была простушкой, и секс такой же, простой и легкий. Залез, сделал свое дело, спустил пар и гуляй дальше, все сыты и довольны. Но именно это мне сейчас и было нужно, чтобы забыть прошлое. Никаких обязательств, никаких чувств, никаких эмоций!

Надо забыть Лию, самую прекрасную и восхитительную женщину на земле, с которой секс был не просто «туда-сюда», нет, там была страсть, буря эмоций, битва, после которой наступал миг счастья!

– Псих, вот на кой ляд ты меня с собой потащил? – Фюрер в очередной раз затянул свою пластинку. – Я же тебе говорил, что против насилия в любом его проявлении.

– Витя, повторяю в последний раз, мне больше некого было взять. Дело щекотливое и опасное. Неопытного на такое не возьмешь, а старики и ветераны все заняты. Поэтому хватит трындеть и ныть. Работу надо сделать, и мы ее выполним, больше некому, – отрезал я.

– Я понимаю, но у меня обет! Я поклялся, что больше никогда в жизни не заберу чужую жизнь! Лучше умру!

– Витек, давай без пафоса. Я тебя уважаю, и принципы твои жизненные тоже уважаю, но нам надо сделать дело, чтобы избежать больших проблем в будущем. Скорее всего, наша операция спасет сотни жизней. Понимаешь? А как сделаем дело, потом замаливай свои грехи, обеты и прочее. Хорошо?

– Стас. Я тебя уважаю, ты мужик правильный и четкий, но дело не в молитвах. Тут другое, ты не поймешь.

– Ладно, давай по-другому, ты помогаешь, а всю грязную работу я делаю сам! Договорились?

– Нет. Я не могу, Псих. Честно, не могу, – Сидоров настаивал на своем.

– Витек, ну, блин, что ты предлагаешь? Вылезешь сейчас из кабины «шишиги» и пешком пойдешь обратно в расположение? Оставишь меня одного, а когда в одиночку завалю все дело, и группа захвата устроит кипишь, после которого наши ряды прорвут укропы, и все накроется медным тазом? Оно нам надо?

– Ты не понимаешь?

– Это ты не понимаешь! – перебил я Сидорова. – Из-за твоих обетов погибнут люди… много людей! Они в чем виноваты? В том, что ты дал обет не применять насилие? Кому нужен такой обет? Тебе? Богу? Людям, которые погибнут?

– Да, при чем здесь все это?

– Ни при чем! Вот, поэтому заткнись и молча помогай мне. Договорились?

– Да, договорились, – Фюрер, скрипнув зубами, согласился. – Но, это только из-за того, что я тебе должен! Бог тебя послал, чтобы ты спас мне жизнь, я возвращаю долг.

– Пусть будет так, мне все равно, какая у тебя мотивировка, – кивнул я. – Хватай баллон и потащили.

Фюрер взвалил на плечо баллон из-под газа и, тяжело ступая под тяжестью веса, пошел вслед за мной. От Керчи к Батальному вели две дороги. Одна прямая как стрела – трасса Таврида. Вторая – плохенькая «второстепенка» со съеденным напрочь асфальтовым покрытием. В народе ее называли «нижняя дорога», она шла вдоль побережья Азовского моря.