Джасмин Джоунс - Женщина-кошка [Молодежная новелла]

Пейшенс стояла перед зеркалом в дамском туалете и старалась дышать как можно глубже. Ничего не помогало – нервы были напряжены до предела. «За всю жизнь у меня не было подобных встреч... подобных приемов, просто ничего подобного, – горестно размышляла Пейшенс, пытаясь успокоиться. – Дыши, не дыши – все равно, что было – уже не изменишь».

Тут Пейшенс услышала, как кто-то вошел. Она подняла голову.

– Что касается меня, – сказала Лорел, подходя к зеркалу и поправляя свой макияж, – то я думаю, вы выглядите изумительно.

Пейшенс осмотрела себя, свою одежду. Ничего кричащего, ничего безвкусного вроде бы не было.

– Может быть, он в чем-то и прав, – неуверенным голосом сказала Пейшенс, слабо улыбнувшись Лорел, – может, я и вправду немного...

– Ну да, совсем немного, так что все остальные чувствуют, что не тянут, – перебила Лорел. – Но если не можешь победить, лучше отказаться от игры вообще.

Слова ее были похожи на правду. Но принять их полностью Пейшенс было нелегко.

– Я ведь и в самом деле думала, что знаю, чего он хочет, – печально сказала она.

– Не расстраивайтесь слишком, милая, – ласково сказала Лорел. – Я тоже думала, что знаю, – она улыбнулась. – Вам придется набраться терпения.

Пейшенс наклонилась над чертежным столом, переделывая логотип «Болайна»; Салли стояла у нее за спиной, роясь в своей сумочке. Пейшенс подняла голову и заметила, как Салли вытащила какой- то пузырек без этикетки. Пейшенс нахмурилась.

– Похоже, ты уже просто не можешь без этой дряни.

– Почему бы и нет? «Болайн» – чудо в бутылочке!

– Где ты его достаешь? Ведь его еще не выпускают!

Салли не отвечала – она была занята: втирала целебную мазь себе под глазами.

– Хочешь? – она протянула пузырек Пейшенс.

– Нет уж, спасибо, – отмахнулась та.

Салли пожала плечами.

– Ну да, кому-то нужны подобные штуки, а кому- то и не обязательно.

Она вдруг вздрогнула, поморщилась и потрясла головой. Пейшенс вопросительно подняла брови. 

– Опять голова заболела ни с того ни с сего, – сказала Салли. – Она у меня всегда была... с приветом.

Пейшенс усмехнулась. Салли оставалась в своем репертуаре – ей ничего не стоило рассмешить подругу.

Тут в кабинку к Пейшенс сунул голову еще один коллега, Лэнс.

– Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Прямо с рекламного плаката.

Салли высунула нос в коридор, и Лэнс поспешил убраться.

– О Боже, ты только посмотри! – задохнулась она.

Пейшенс подняла голову и с удивлением увидела того самого полицейского, который нынче утром спас ее от неминуемой гибели.

– Здравствуйте, – сказал он, подойдя к рабочему месту Пейшенс.

– Привет, – застенчиво отвечала она и встала ему навстречу. – Салли, познакомься, это... – Пейшенс запнулась, она вдруг вспомнила, что не знает, как его зовут. – Это тот самый инспектор, помнишь, я тебе говорила... ну, сегодня утром, который сегодня утром... – она не закончила.

– Том Лоун, – представился полицейский, протянув руку.

– Какое интересное имя, – заговорила Салли, пожимая его руку, – Том Лоун. Рифмуется с «клоун». Вы в цирке никогда не работали? Нет, я ничего такого не хотела сказать. Рифма здесь, конечно, совершенно ни при чем. Просто я слышала про вас такое... – она вопросительно подняла брови: Пейшенс изо всех сил посылала ей глазами сигналы, мол, все, хватит, можешь идти. Та, наконец, поняла. 

– Ой, извините, у меня работа. Если чего понадобится, я вон в той кабинке. Прямо за колонной, – она и тут не удержалась, чтобы не скаламбурить, – и между прочим, одна, – и исчезла за перегородкой.

– Ну, здравствуйте, – сказала Пейшенс, вся пылая от смущения. – А как вы узнали, где меня найти?

– Вы кое-что обронили, – ответил Лоун и достал очень знакомый бумажник. – Когда вы спешите, то способны удрать в другое полушарие, – прибавил он с улыбкой.

Пейшенс благодарно взяла свой бумажник. Лоун озирался, осматривая место, куда он попал. Он показал рукой на один из рисунков в альбоме Пейшенс, который был раскрыт и стоял, прислоненный к перегородке в конце рабочего стола.

– Хороший рисунок.

– Вам нравится? – Пейшенс была польщена, что он выбрал для похвалы ее настоящую, серьезную работу, а не наброски всяких этикеток и рекламных открыток, валявшиеся по всему столу.

– Напоминает раннего Шагала, – продолжил Лоун с видом знатока. – Изящно и вместе с тем необычно. В духе старых голландцев. Старых мастеров. Они жили в Голландии... – он вдруг замолчал.