Макс Глебов - Асимметричный ответ [СИ litres]

– Поздравляю, Петр Иванович, – улыбнулся маршал в ответ на мое приветствие, – Рад, что именно я первым сообщаю вам эту новость. Думаю, она стоит потери заслуженного отпуска. Генерал Гёпнер прислал парламентеров. Немцы в Московском котле приняли наши условия. Вы немедленно выезжаете к товарищу Жукову в качестве представителя генштаба. Будете вместе с Георгием Константиновичем принимать капитуляцию группы армий «Центр». Все же идея с бомбой для Гота и ультиматумом для Гёпнера была именно вашей, как, впрочем, и ее воплощение, так что вы честно заслужили это право.

– Спасибо, Борис Михайлович, эта новость действительно дорогого стоит. Сколько войск мы сможем перебросить под Ленинград в результате ликвидации Московского котла?

– Думаю, не меньше полнокровной армии. Потребуется, конечно, какое-то время на пополнение и переброску частей, но за пару недель мы этот вопрос решим. На Волховский фронт, который будет наносить главный удар в направлении Любани [9] Любанская наступательная операция в реальной истории началась 7 января 1942 года. По плану Ставки она должна была привести к прорыву и полному снятию блокады Ленинграда, однако несмотря на некоторый успех, достигнутый второй ударной армией, остальные армии Волховского фронта продвинутся вперед почти не смогли. В результате вторая ударная, вырвавшаяся вперед по узкому коридору, была окружена и разгромлена в ходе немецкого контрудара. Попытки спасти армию привели лишь к частичному успеху. Кольцо окружения несколько раз удавалось пробить, но коридоры для эвакуации окруженных бойцов были настолько узкими, что отступающие красноармейцы несли колоссальные потери. Попытки выхода из окружения продолжались до конца июня. За весь период вырваться из котла смогли от 13 до 16 тысяч человек. Около 30 тысяч попали в плен. Потери убитыми составили 95 тысяч человек. Тем не менее, действия Волховского фронта в течение длительного времени приковывали к себе пятнадцать немецких дивизий, которые в ином случае могли быть использованы для решительного штурма Ленинграда, с отражением которого защитники осажденного города могли не справиться. , в качестве представителя Ставки отправится товарищ Жуков.

– Борис Михайлович, я могу ознакомиться с планом операции?

– Не просто можете, – усмехнулся маршал, – вы обязаны это сделать. Ставка решила привлечь вас к доработке плана с учетом открывшихся возможностей. Готовьтесь, товарищ генерал-майор. Как только вы вернетесь в Москву, я бы хотел услышать ваши соображения по использованию в операции частей, оснащенных разработанными вами новыми видами оружия.

Гёпнер держался с достоинством, насколько это было возможно в ситуации, в которой он оказался. Жуков старался быть корректным, хотя скрывать свое удовлетворение происходящим он нужным не считал. В общем, формальности соблюдались тщательно, Гёпнер лично передал Георгию Константиновичу свой «люгер», и договаривающиеся стороны поставили подписи на документе о капитуляции немецких войск в Московском котле.

Немецкого командующего препроводили в автобус вместе с другими генералами его штаба, а Жуков повернулся ко мне.

– Не составите мне компанию на пути в Москву, генерал-майор? – неожиданно предложил он, сделав приглашающий жест в сторону своего автомобиля.

Ездил генерал армии на мощном и удобном вездеходе «Хорьх», одном из автомобилей немецкого посольства, так и оставшихся в гараже после вывоза его сотрудников в Кострому.

– С удовольствием, – кивнул я. Отказываться в таких случаях не принято, да и интересно мне стало, о чем хочет со мной поговорить один из лучших генералов Сталина.

– Гадаете, о чем пойдет речь? – усмехнулся Жуков, когда автомобиль тронулся с места и плавно набрал скорость, покачиваясь на заснеженной дороге.

– Вероятно, о предстоящей операции по прорыву блокады Ленинграда, – предположил я, удобнее устраиваясь на заднем сиденье.

– Не только, хотя и об этом тоже. Для начала хочу сказать вам спасибо за Гёпнера. Я знаю, что меня считают жестким командующим, способным хладнокровно посылать тысячи бойцов на смерть. Те, кто так говорят, безусловно, правы. Настоящий полководец другим быть не может. Да, я могу отдать приказ, который будет означать неизбежную гибель дивизии или даже корпуса, но только в том случае, если это даст возможность победить или избежать поражения армии или фронту. А бессмысленные потери приводят меня в бешенство. Во многом, именно этим я обязан слухам о своем тяжелом характере. Сколько раз я требовал не брать укрепленные пункты в лоб, а применять обходы? Немцы под угрозой окружения оставят позиции сами. Так ведь не доходит! Ни с первого, ни с десятого раза до некоторых не доходит!