Виктор Володин - Чернобыль. Обитель зла [litres]

Марченко покачал головой. Все-таки «должники» славились умением перегибать палку. Хотя, если по совести, его тоже очень интересовало, почему с этой аномалией так миндальничают. Может, не врут сплетни про то, что сама Зона – это просто огромный полигон для какого-то эксперимента. То ли вышедшего из-под контроля, то ли все-таки идущего своим чередом.

– Все, полковник, нам пора, – сказал Хрыч.

Основную тяжесть операции принял на себя «Долг». Но везти людей Лубнина пришлось на машинах воинской части. Потому что своего транспорта у сталкеров не было, да и быть не могло – попробуй ты по Зоне прокатиться на четырех колесах и при этом остаться в живых. Даже для сегодняшнего маршрута путь прокладывали буквально только что, и лишнего расстояния придется проехать добрых десять километров. Зато остановиться получится аккурат у границ Чертова Логова.

Кстати, по пути, которым идти машинам, вновь прошли сталкеры – проверяли на случай неожиданно появившейся аномалии.

Однако боги войны и неожиданности сегодня были на стороне людей. Грузовики прошли чисто, без единой потери. Только и было стресса у бойцов, что пару раз увидеть в непосредственной близи ловушки. Одну «плешь», и одну «карусель», если быть точным. Но какой там стресс – пока ты не увидишь, как эти штуки работают, настоящих впечатлений не получится. Ну дрожит над землей марево – так и пусть его. В документальных фильмах и то показывают эффектнее, с компьютерными схемами и пояснениями. А тут – ни голоса диктора, ни все объясняющих буковок под изображением. Скука, в общем.

Колонна грузовиков, вначале огромная и впечатляющая, медленно уменьшалась по мере того, как оставались на своих местах подразделения оцепления. Бойцы прыгали из машин сосредоточенные, как никогда. Все они впервые в жизни были по-настоящему внутри Зоны. А это вам – не баран чихнул.

Наконец остались только четыре машины, в которые утрамбовались бойцы «Долга». Они подъехали к небольшому ручейку и остановились, окутавшись синеватыми клубами дизельного перегара и маревом горячего воздуха от моторов. «Должники» прыгали на землю и строились по группам. Хрыч прохаживался, отдавая последние распоряжения.

Наконец, все было готово. Четыре группы по тридцать человек, вооруженные до зубов, стояли вдоль ручья.

Слева донеслась стрельба. Хрыч вопросительно глянул на Марченко, тот спросил по рации, что произошло. И объяснил:

– Собаки. Штук сорок. Лезут так активно, как будто их кто-то натравил. И ложатся пачками.

Хрыч мстительно усмехнулся.

– Не нравится, значит, что мы сюда пришли? Ну извините, хозяева дорогие. Как-то не было желания спрашивать, что вы на этот счет думаете.

Он поднял глаза к небу, глубоко вдохнул воздух – жаркий, пахнущий соляркой, амуницией и потом. Потом взялся за дужку микрофона своей рации, поднятую на уровень лба, опустил ее ко рту. Нажал кнопку на поясе и услышал, как ожил наушник, затопив левое ухо громким треском «белого шума», сквозь который слышались реплики командиров подразделений, отдававших последние команды.

Хрыч всегда любил вот такие, последние мгновения перед началом заварушки. Они были особенными, пограничными. Можно сказать, что в них виделось нечто вроде хрустальной стены, которая так звонко рухнет, когда прозвучит голос, отдающий команду.

– Лидер-один, проверка связи! – сказал Хрыч в микрофон.

– Лидер-два вас слышит!

– Лидер-три на связи! Готов работать!

– Лидер-четыре! Командир, почему стоим?

– Потому и стоим, что надо проверить связь внутри подразделений!

Наушники буквально взорвались изнутри голосами. Кажется, все работало правильно.

– Внимание, «Долг»! Слушай мою команду! Движемся неторопливым шагом, стреляем во все, что видим. То, что пристрелено – жечь из огнеметов. Никакого исключения. Вперед!

Теперь по всем канонам требовалось бы включить такую музыку, чтобы она каждой своей нотой помогла осознать степень мощи сорвавшихся с места отрядов. И чтобы у зрителя перехватило дух, потому что сейчас будет страшно!

Четыре тридцатки, одна за другой, пересекали ручей и разворачивались в боевой порядок. В результате их маневра получались три цепи. Ширина фронта получалась – метров пятьдесят. Не много, если речь идет о прочесывании. Но тут никто не прочесывал, тут шли убивать.

Едва отряды пересекли ручей, как справа и слева раздался грозный собачий лай. Песики в Зоне жили такие, что иные нувориши не жалели денег за щеночка для охраны загородного дома. Но вроде бы не приживались особо эти собачки в условиях обычной жизни. Видимо что-то в их биологии накрепко было связано именно с Зоной.