Аластер Рейнольдс: Медленные пули [сборник litres]

– А вообще-то покажите мне, где здесь наливают что покрепче.

Я могла не волноваться: д’Оливейра был рад отложить следующий прыжок. Он заверил меня, что на дне каньона имеется бар с хорошим ассортиментом. Но мы все же задержались ненадолго, глядя вверх, на эту невероятную скальную стену, где далеко над нами мерцали огни Страта-Сити. Город казался огромным, когда я была там, и лишь немногим меньше, когда мы пролетали мимо, зато теперь стал крошечным: тонюсенькая ниточка человеческого присутствия на монументальном полотне каньонной стены.

Д’Оливейра опустил руку мне на предплечье:

– Что-то случилось?

– Просто задумалась. Ничего особенного.

– Дурная привычка. – Он похлопал меня по спине. – Сейчас мы достанем для вас выпивку.

Примерно час спустя мы с д’Оливейрой сидели в купе поезда, направлявшегося из Страта-Сити.

– Можно бы съездить куда-нибудь еще, – сказала я, пока мы сидели в баре. – В конце концов, еще рано, и мои внутренние часы до сих пор показывают полдень.

– Уже надоел Страта-Сити?

– Ничего подобного, нет, но другое место хорошо оттенило бы его. – Я допивала водку, чувствуя, как пылают щеки. – Как вы понимаете, я собираюсь описать нашу встречу.

– Почему бы нет? – Он пожал плечами. – Джим ведь поделился с вами своим мнением о Марсе, так что я тоже имею право.

– Кое-что вы уже рассказали.

Он кивнул:

– Да я могу всю ночь проболтать, если позволите. Слушайте, а не сесть ли нам на поезд до Голомбека?

– Это не так уж далеко, – согласилась я после минутного размышления. – Но вам ведь известно, что там находится?

– Для меня это не проблема, мисс Клэй. И я вообще предложил Голомбек по другой причине. Там недавно открыли для широкой публики пещеру ленивцев. Честно говоря, мне еще не доводилось ее видеть, но очень бы хотелось.

Я пожала плечами:

– А для чего еще придуман счет на представительские расходы, если не опустошать его?

И вот мы спустились на лифте на дно каньона и сели в первый же поезд до Голомбека. Экспресс понесся по плавным холмам марсианской пустыни, пролетая над каньонами по элегантным белым мостам, выращенным из строительной кости. Было темно, пейзаж оставался непроницаемо-черным, если не считать далеких огней поселений и широких, приземистых силуэтов нефтеперерабатывающих заводов.

– Кажется, я теперь понимаю, – начала я, – почему вы связались со мной.

Человек, сидевший напротив, пожал плечами:

– На самом деле это был не я. Это был Джим.

– Ну да, вероятно. Но суть не в этом. Настало время быть услышанным, верно? Время, чтобы восстановить истину. В этом беда исчезновений – люди могут приписывать вам слова, с которыми вы не всегда согласны.

Он кивнул:

– Нас использовали всевозможные группировки, защищая то полную эвакуацию людей с Марса, то создание на нем океанов километровой глубины. И все это чушь собачья, все ложь.

– Но вы ведь, кажется, и друг с другом не были согласны.

– Да, но… – Он умолк. – Мы могли не соглашаться, но это, по крайней мере, было по-настоящему – наши мысли, а не выдумка для оправдания чужих планов. Это, по крайней мере, подлинная история.

– А если подлинная история оказывается не совсем ровной и гладкой?

– Все равно это правда.

Разумеется, он был весьма похож на Джима Гроссарта. Но я не стала бы утверждать, что они с ним выглядели одинаково: д’Оливейра как будто жил в том же обличье совсем по-другому, придавая лицевым мышцам свое собственное выражение. И держался он иначе – в нем угадывалась военная выправка.

Даже к тому времени, когда я закончила статью – с момента высадки прошло больше восьмидесяти лет, – никто так и не понял толком, что же случилось с капитаном Джимом Гроссартом. Все сходились лишь в главном: Гроссарт был нормальным, когда покидал Землю в качестве единственного участника экспедиции на Марс.

Может быть, причиной стал несчастный случай, взрыв в дальнем космосе, который повредил на «Гидре» щиты аэроторможения. Взрыв также привел к временной потере связи, длившейся несколько недель, и лишь когда антенна заработала снова, все удостоверились, что Гроссарт выжил. В следующие несколько дней, когда он начал отсылать сообщения домой, картина понемногу прояснилась. Джим Гроссарт помешался, распался на три личности. Сам Гроссарт был только одной третью от целого, и в его голове поселились еще два, совершенно новых и полностью вымышленных «я». Каждому досталась часть знаний и навыков Гроссарта: д’Оливейра унаследовал способности пилота, а Тричлер превратился в специалиста по марсианской физике и геологии. И – из опасения еще больше повредить человеку, который уже и так перешагнул черту, – сотрудники Центра управления полетами на Земле подыгрывали ему. Должно быть, надеялись, что он восстановится после кризиса – возможно, когда «Гидра» благополучно сядет.