Мартин Аратои - Пыль чужих дорог

Долго ли коротко, но споры и разговоры утихли. Кениг сказал всем собирать флот. Командующим он будет сам. На меня же ложилась задача перекинуть всех в прибрежные воды Эрзана, а оттуда сборный флот навстречу армаде "Тузов". Колдуны северян должны были вызнать место их флота, чтоб мы могли устроить им сюрприз. На том и разошлись.

Со своей задачей я успешно справился. Сорок кораблей от тридцати до семидясяти весельных. Все кого удалось собрать за сутки. Плюс наших тридцать, тех что готовы и команды которых более менее готовы к бою.

Перебросил подальше от берегов, чтоб у морских волков не было соблазна полакомиться нашими женщинами и богатствами. Возможно потом, они рискнут попробовать нас укусить за мягкое подбрюшье. Но к тому времени мы будем готовы. Достроим старое, усовершенствуем, сегодняшние новички станут ветеранами.

Быдыщ с Оуром выдвинулись на берег, сообщить всем, что мы живы, здоровы и собираем свою флотилию. Я же остался с северянами.

"Выход" — "вход"

"Тузы" явно не ожидали, что перед их флотом в сотню кораблей разверзнется портал и из него один за другим станут появляться корабли северян и наши.

Но стоит отдать им должное, замешательство их длилось не долго. Маги начали творить заклинание, но мои шаманы их опередили. Оказалось совсем не впечатляюще. Несколько пассов и произнесенных слов на непонятном языке. Почему это шаманы всегда используют непонятные языки? Может, они эти слова придумывают?

Морская гладь забурлила, вокруг одного из кораблей и он затонул. Над водной гладью раздались предсмертные крики людей.

"Бедные игроки, — подумал я. — Сварились, как раки…"

Рядом стоящий шаман сделал несколько сложных и плавных пассов — так быстро, что не уследить. Внезапно я перестал слышать все, что издавало звуки далее десяти метров от меня. Просто поразительно, как много звуков человек не замечает, пока они не исчезнут.

Размеры кораблей относительно небольшие, на палубах довольно много людей. Исход схватки решится благодаря захвату кораблей и индивидуальным действиям.

Пока я размышлял, корабли выстраивались друг против друга строем полумесяца и начинали сближаться для таранного удара или абордажной схватки. Ярлы и капитанывыискивали себе более или менее равного по силе противника. Сражение грозило разбиться на отдельные "поединки" между кораблями.

Сближение требовало смелого, искусного маневрирования. Шаманы смогли нейтрализовать магов и исход сражения решится в схватках в ближнем бою.

Северяне пошли на таран вражеских кораблей, а некоторые приготовились к абордажу. Личный драккар Альдруна ринулся на таран флагмана противника, но в итоге судно "Тузов" устояло, а вот корабль кенига дал течь, стал тонуть и заваливаться на другое судно.

Взметнулись мостки и кошки. Альдрун со своими людьми ворвался на вражеское судно. Вспыхнул ближний бой посредине этой резни танцевала, вилась, сверкала оружием фигура кенига. Палуба окрасилась кровью. Стрелки "Тузов" выпускали град стрел из своих арбалетов, убивая северян, а с иных кораблей летели камни и железные ядра, пробивая борты и палубы более лёгких судов.

Зрелище кровавой бойни оказало неожиданное действие. Страх, что сковал меня по началу, немного ослабел, зато окрепла решимость: зверя необходимо уничтожить во что бы то ни стало.

Все эти мысли промелькнули в голове со скоростью выпущенной из лука стрелы. Я взглянул на орка, ватажников, те, похоже, подумывали о том же. Потому как сжали левый кулак и дотронулись до груди, вызывающе ухмыляясь. От этого простого жеста у меня сжало горло. До последнего дыхания, до последнего удара сердца. Я обвел их взглядом и кивнул.

Мы налегли на весла, чтобы врубиться в стену дерева и железа и дать остальным несколько мгновений передышки. Пой, ветер, песнь войны! Вой стрел, звон тетивы. Смерть лишь начало, а умирать почетно средь стрел и матовых клинков и уносить с собой в могилу двух-трёх врагов.

Мананга был горд до невозможности. Сегодня его старший сын прошел обряд посвящения в новики. Он сам лично вручил первенцу его первый нож и нанес татуировки. Теперь символ их императорского рода, бойцовский петух красовался у юного Олафа на левом предплечье. На правом же, склонив голову, на окружающих посматривал медведь.

Мананга был горд за сына, тот не проронил ни слезинки и даже не пискнул, пока игла мастер наносил узор.

Прекрасная Лалка обняла мужа, поцеловала в небритую щеку и склонила голову на плечо. Рукой, взъерошив волосы их сынишки.