Роман Романович - Злоба

На одну монету можно купить два брикеты. Нормальная порция из синтетической еды будет стоит две монеты. Сутки в этой комнате — пять. Имею ввиду медных монет, самых дешевых. Правда, меди в них почти и нет. А может и вовсе нет. На уроках истории нам рассказывали, что это название пришло из древних времен, они были в обиходе тысячу лет назад, а то и больше. В медную в среднем можно слить десять раз злобу . Следующая по номиналу — серебряная. Туда уже все пятьдесят раз получится. В золотую, как говорят — двести, а то и триста, зависит от качества. Но количество раз — это не всё, что важно в монетах. Есть ещё скорость и объем поглощения злобы .

Мои монеты вбирают в себя мало, легко могут разрушиться, если залить много и... Долго злобу рассеивают в пространстве. Пара суток уходит.

Десять монет — двадцать брикетов. Три раза в день, если есть, а меньше не получится, иначе голод замучает, это десять дней. Учитывая и те запасы, которые у меня есть. Значит, страшен не голод, а оказаться без жилья. Те парни донесли мысль, чем это чревато. Я стану никем, беспризорником. Хуже того, я стану тем, у кого нет денег, а значит с ним можно делать, что угодно. Так себе перспектива.

Получается, мне нужно найти деньги, жилье и еду. Ещё воду, про которую забыл. Она даже важнее, чем еда. При этом надо не позволить злобе разрушить себя. Стоило сформировать для себя задачу, как накатила волна облегчения. В тот же момент надпись, что маячила перед глазами, изменилась:

«Готовность к инициации 7%»

Ох, мама, что же ты сотворила со мной?

Чтобы оказаться на улице, требовалось выбраться из капсулы на лестницу и по ней уже спуститься на десяток метров вниз. Сами комнаты скрывались прямо в скале и к некоторым их них не так-то легко пробраться: вид металлическим лестниц, покрытых ржавчиной, кое-где без ступений и защитных перил, напугал меня в первый раз до дрожи. Я тогда едва заставил себя подняться, а сейчас уже ничего, привык. Главное не двигаться быстро, переносить вес тела плавно и молиться святым. Когда я спускал тело отца было особенно жутко. Хлипкая лестница неплохо держала вес одного парня, но двоих человек уже с трудом, натужно скрипя и угрожая в любой момент обрушиться.

До следующей стены, на которой рассредоточились десятки точно таких же дверей, как и та, которую я сейчас открыл, не больше трех метров. При желание можно разбежаться и допрыгнуть, но я не дурак, чтобы так рисковать. Лестницы шаткие, как и выступы, по которым добираются до капсул. Легко сорваться вниз и разбиться. Не далее, как два дня назад, когда отец ещё был жив, а я сидел в капсуле, раздался сначала дикий вой, вместе с ним лязг железа, потом тиша, и через пару минут ругать администратора. Я не удержался, выбрался наружу и увидел внизу то, что осталось от постояльца. Он свалился вниз, напоролся на штырь, но тот не выдержал его веса и они вместе, с изрядным куском лестницы, рухнули вниз.

Но больше всего меня поразил не вид трупа, под которым растекалось темное пятно, а реакция людей. Никто не переживал, не беспокоился и не показывал, что его хоть как-то тронула чужая смерть. Люди... насмехались над неудачником, который «нажрался и убился». Видя их реакцию я при всём желание не мог осудить человека, который решил напиться в таком месте.

Здесь гуляет сквозняк, приносящий запах сырости и машинной смазки, но никак не свежести. Здесь темно и свет дают лишь мерцающие огни, расположенные над входами в капсулы. Да и то, не над всеми. Освещения хватает, чтобы видеть смутные силуэты, но не больше. Жутковатое место. Оно меня пугало, вызывало мурашки по коже от мысли, что надо спуститься вниз, цепляясь за грязные перила и отправиться в путь, чтобы... Что именно делать я так и не определился. А как тут определишься, если ответ тебе неизвестен. Понятно, что надо найти, где заработать, но сделать это в незнакомом городе, отнюдь не самом дружелюбном?

Меня учили, как быть добрым, мирным и уважать ближнего своего. Уроки, как найти работу в жопе мира, ничего не умея, отсутствовали в моём школьном расписание.

Но деваться некуда, поэтому я полез вниз, тщательно ощупывая ногами ступеньки. Один раз уже поскользнулся и чуть не улетел вниз. Синяк так до сих пор и не сошел. Хорошо, что только им отделался. Заполучи я сейчас перелом и мне не выбраться.

— Пацан! — гаркнули мне прямо на ухо, от чего я чуть не сорвался и не улетел вниз, — Смотри куда прешь! Твоя нога задела меня!