Андрей Посняков - Кремль 2222. Бутово

Средь почтительно расступившихся мунов прошелестел шепоток:

– Высокородный Дорм! Сам Дорм здесь! Председатель… Да, это он! Видите?

Высокородный Дорм шагал впереди, не очень медленно, но и не быстро. Шествовал степенно, как и полагается уважаемому всеми вождю. Шагал с полным сознанием собственного достоинства и немаленькой власти. Он напоминал ледокол, а собравшаяся позади и рядом толпа – утлые лодочки, суденышки, несомненно, затертые бы безжалостным льдом, если б не помощь и покровительство лидера!

Дорм шел к площади, или просто – на Круг, так называли большую свободную площадку ровно посредине Эспланады Два, тянувшейся под землей на два с половиной километра. Да, именно таким и был некогда выстроенный Мудрейшими бункер! Два с половиной километра в длину, километр – в ширину, и все четыре яруса – под землею. Построено мощно, непоколебимо. На века! Даже ядерные взрывы во время Последней Войны особого вреда убежищу не причинили.

Обычно Круг пустовал, люди собирались там лишь во времена редких праздников, к примеру – в день Урожая, либо вот так, как сейчас… Ну да! О причине сборища уже можно было догадаться.

Ровно посередине площади виднелся круглый помост, установленный явно недавно, да что там говорить – только что. Высотой метра полтора, блестящие никелированные перила, узкая лесенка и в самом центре помоста – нечто, напоминающее высокий турник со сверкающей перекладиной. С высокого (метров десять) потолка, выкрашенного в небесно-голубой цвет, к турнику спускались два провода, а на перекладине уже висела чья-то тоненькая фигурка. Словно бы кто-то собрался подтянуться, да вот не смог, и застыл, безвольно повиснув. Кисти рук несчастного были прикручены к перекладине проволокой, ноги болтались свободно… впрочем, нет, не болтались. Просто недвижно висели. Как и упавшая на грудь голова.

Альд присмотрелся и вздрогнул, узнав в привязанном юного Горма! Того самого мальчишку, раненного в схватке с чудовищами. Но, за что же его… за что? Он же герой… или… Наверное, если кому об этом и знать, то только высокородному Дорму. Он как раз поднялся на помост, и, оглядев собравшихся, поднял руку…

Толпа притихла, угас даже едва слышный шепот. Мертвая тишина установилась на площади, тишина и спокойствие, как в давние времена бывало на морях, в центре урагана. И таким центром был сейчас высокородный Дорм, Председатель Совета Мудрейших.

– Наш славный юноша Горм, увы, подвергся воздействию страшной болезни, – окинув взглядом толпу, негромко начал высокородный Дорм. – Мы сделали все, чтобы спасти его… увы… и Мудрейшие иногда не всесильны.

Здесь Дорн помолчал, выдерживая драматическую паузу, а затем, повысив голос, продолжил:

– Это наше общее горе… Но, вместе с тем – и праздник. Праздник жизни! И мы, прощаясь сегодня с Гормом, славим высокородного Александра, подарившего всем нам жизнь! Да, да – если б не его бдительность, Горм заразил бы всех… А потому – восславим же высокородного Александра! Прошу, высокородный… поднимись сюда…

Пораженному до глубины души Альду, конечно же, было очень жаль Горма. Однако, когда Александр поднялся на помост, юноша едва подавил смех: настолько нелепо выглядела сейчас эта пара Мудрейших. Высокий широкоплечий Дорн и приземистый коротышка Александр, выглядевший, как дурная копия Председателя Совета Мудрейших. Причем лица у обоих похожи – квадратные челюсти, темные, глубоко посаженные глаза, зыркающие из-под нависших бровей, словно бы высматривая измену.

– Говори, высокородный Александр, – сделав полшага в сторону, Дорм махнул рукой.

Александр откашлялся. В отличие от того же Дорма, произносить торжественных речей он явно не умел, и большей частью мямлил, откровенно не зная, что сказать…

– Ну… это был славный парень, да… ммм, но он заразился… ммм, едва не убил многих… он опасен, да…

Несчастный парнишка висел на перекладине неподвижно, даже не дергался. Наверное, ему сделали укол или дали какую-нибудь таблетку. Хотя… вряд ли – лекарства стоили дорого, и Мудрейшие не стали б их тратить просто так… на какого-то муна.

Ах, Горм, Горм… И не пожил еще совсем. Надо же – такая беда с им приключилась… А, может быть, во всем виноват его язык? Слишком уж несдержанно юный Горм разговаривал с высокородным Александром. Да что там несдержанно! Прямо обвинил высокородного в гибели своих товарищей. Дурак – как сказала бы высокородная Навия. Впрочем, никто и не учил Горма держать все свои мысли при себе.