Владимир Мухин - Эпидемия сумасшествия

Вика села на кресло, как ни в чем не бывало. От ее грозового фронта мало что оставалось. Даже каменную гору способен растопить теплый поцелуй. Чего уж говорить там о женском сердце.

— Ой, ну ты прям король щедрости, Владик. Скажи лучше, когда ты найдешь другую работу?

— Работу?

— Да, как обещал.

— Точно. Но меня должны повысить до старшего смены. Я думаю, нет смысла сейчас. Так что? Мы валим гулять? Прем проветриваться?

— Ага, ага… Владик. Только скажи, старшим смены чего?

— Господи, Вика! Да я как чертов первоклассник перед училкой. Военной, вооружений охранки! Чего ж ещё?

— Как это перспективно! Из просто сторожа стать, старшим сторожем! Именно о таком муже я мечтала целую вечность! — Воскликнула журналистка.

Она слегка подпрыгнула над креслом. Она злилась. Грозовая волна накатывала по новой. Влад фыркнул, присел на край сложенного дивана. Уставился в не включенный телевизор.

— Я может, страну защищать хочу. Может оружием владеть мне нравится! Драться уметь, если так! А ты хочешь из мужика офисного гомосека сделать.

— То есть я блин хочу!? А что ж ты тогда сам в офицеры не подался? Был бы сейчас каким-нибудь капитаном. Или в солдаты контрактники? Сторожишь свои хреновым недостройки. И делаешь вид, что планету спасаешь! — Она покраснела. Лицо ее сморщилось в гримасе ярости. Так случается у маленьких детей, когда те готовятся плакать.

— И после этого, я ещё не понимаю? Или ты не знаешь, что в военное меня по здоровью браканули!? А в армии я и так служил. Да, по контракту не двинулся. Но потом я нашел, где можно держать в руках ствол! И вообще-то этим горжусь! Если ты не догадалась…

Виктория поднялась с места, подойдя к окну.

— Ствол? Ты говоришь, как настоящее быдло. Зачем тогда было заканчивать экономический колледж? Чтобы таскать «стволы»!?

— Затем, что чертовы родители хотели сделать из меня белошвейку! Я должен был хорошо учиться как мама, зарабатывать как папа. Быть умным, как деда. А я хочу быть собой. Или это так тяжело для всех вас? Почему когда человек простой, то его вечно пытаются сожрать!?

— Простой и тупой — это разные вещи! Можно было построить хорошую карьеру экономиста и заниматься, например оружием, как хобби.

— Что-то ты не строишь карьеру экономиста. И не занимаешься своей писальней, как хобби!

— Это совсем другое, чертов сторож!

Влад ничего не ответил. Стало тихо. В воздухе звенело нечто незримое. Летний день не приносил тепла. Взаимная любовь медленно перетекала во взаимную ненависть. И где та самая идиллия любящих сердец, про которую трепят поэты?

— Вик, мы гулять идем или как? — Немного успокоившись, спросил Влад.

— Идем. Пока я совсем не свихнулась.

С огромным осадком «накипи на дне», пара наконец выбралась из квартиры.

Словно незнакомые люди, они молчали. Потом постепенно разговорились. Создалось нечто похожее на нормальные отношения, присущие гражданскому браку.

Хотя, это была лишь видимость. Она для себя все решила. Если раньше было страшно подумать, то теперь она знала, все будет нормально.

Девушка пыталась вытянуть на разговор Влада уже не первый раз. И каждая попытка оканчивалась провалом.

Он жил своей жизнью. Погруженный в молодую, лихую, пацанскую реальность. Пытаться выдернуть его оттуда, себе дороже.

Получается, все бессмысленно. Бренно.

В супружеской спальне царил беспорядок. Она напоминала запущенную детскую или точнее взрослую комнату.

Мужская рубашка распласталась на кресле в позе убитого мафиози. Брюки лежали на полу. Возле самой кровати виднелась открытая пачка презервативов с большой надписью «12 штук».

С кровати свисал дешевый бюстгальтер. Дамские «трусики-парашюты» протирали собой пыльный пол.

Женщина лет тридцати пяти медленно открыла глаза. Кажется, ее удивил тот факт, что солнце опять взошло. Как будто прежде царила вечная ночь.

Легкий пододеяльник прикрывал ее тело. Отвисшие, сочные груди впивались в мягкий матрас. Рядом дремал мужчина в возрасте Иисуса Христа.

Да. Тридцать три года. Хотя выглядел лет на двадцать. В сравнении с ней, он казался школьником. Женихом Пугачёвой. И лишь грубое лицо с волчьей щетиной придавало ему истиной мужественности.

Громко вздохнув, худощавый отец семейства вздрогнул всем телом.

— Осторожнее, Мишка! Прибьешь, — кокетливо пропищала жена. Она сделала это игриво и элегантно, словно репетировала специально.

Женщина может быть женщиной в любой ситуации. Желанной и нежной. Никакие роды, дома, работы — тут не помеха.