Александр Рулев - Зона притяжения

— Затрудняюсь ответить. Когда это началось, станция была над Россией. Но мы падали по довольно странной траектории — практически по прямой. Челнок будто притягивало огромным магнитом!

— Я тоже обратил на это внимание, — согласился я с Робертсоном.

— Примерно на высоте тридцать семь-сорок километров корабль словно ожил от комы и стал подчиняться управлению. Все это довольно странно…

— Давайте попробуем связаться с Землей, — вновь предложил Осака.

Едва Робертсон переключил тумблер, как нас с новой силой обрушился звуковой хаос состоящий из хрипов, тресков и грохотов.

Американец разочарованно помотал головой.

— Дело дрянь. Я надеялся, что хоть в стратосфере это пропадет. Значит, придется садиться вслепую.

Он сдвинул рыжие брови и добавил лично для меня:

— И все-таки мне кажется, что ваш спутник что-то наделал…

Мне оставалось только молчать, потому что я не мог ни опровергнуть, ни подтвердить его догадку. Но постоянные напоминания о спутнике раздражали. Было не по себе лишь от одной мысли, что это все могло произойти из-за меня.

Чем ниже опускался корабль, тем яснее становились масштабы катастрофы, затронувшей не только космос. Под нами простирались изрытые воронками, будто после бомбежки, леса и поля с редкими островками населенных пунктов. Над поверхностью тянулись длинные султаны дыма всех возможных цветов. Где-то далеко на северо-востоке показался большой город, рядом с которым, по всей видимости, располагался аэропорт.

— Дотянем? — спросил я Робертсона.

— Ни в коем случае. Дело даже не в топливе. Мы не можем подвергать опасности население, потому что даже не знаем, есть там посадочная полоса необходимых размеров. Вот если бы у нас была связь… — американец сделал последнюю попытку, вновь убедившись, что ничего кроме треска и шума приемник не улавливал.

— Придется садится на любое подходящее поле.

— Это самоубийство! Челнок взорвется! — возмутился я.

— Он достаточно крепок и намного надежнее старых моделей типа «Челенджера», но если подломится шасси, то все возможно.

— В таком случае лучше сразу садиться на брюхо…

— А если попробовать на шоссе, — предложил японец, приподнявшись со своего места и заглянув вниз. — Черт, шоссе забиты машинами….

В таком случае Робертсон прав, единственный вариант — это сесть на поле.

— Добрынин, как на счет этого? — американец указал на желтую полосу поля окаймленную с трех сторон буферной лесополосой.

— Километра два-три будет. Вы уверены, что нам этого хватит?

— Нет, но остальные еще меньше, — он уверенно отвел штурвал от себя. — Я постараюсь сбросить лишнее топливо, посмотрим, что выйдет…

Пока Робертсон нарезал круги над полями, сжигая остатки топлива, я старался не думать о том, что произойдет, если он ошибся.

Наконец, челнок, сделав последний круг, стал быстро снижаться. Желтое поле надвигалось на нас со зловещей быстротой. Мне показалось, что мы летим слишком быстро, и спросил об этом Робертсона. На что тот ответил:

— Я опустил скорость до минимума!

— А если мы налетим на дренажную канаву! — вдруг опомнился я.

— Поздно, я уже не смогу поднять корабль обратно! Да поможет нам господь! — прокричал американец сквозь нарастающий рев двигателей.

Мурашки пробежали по моей спине, когда корабль, чуть не срезав верхушки тополей, пронесся над лесом и тяжелой тушей рухнул на поле. Затем меня чуть не вырвало из кресла, когда челнок начало трясти и подбрасывать. Поле оказалось вовсе не таким ровным, каким выглядело сверху. Несмотря на колоссальное трение, мы явно не вписывались в импровизированную «посадочную полосу».

— Держитесь! — успел выкрикнуть я, прежде чем челнок достиг подлеска, и удар чудовищной силы выбросил меня из кресла…

Первым ощущением было то, что я состою из одной только боли. Голова просто раскалывалась, на лбу и левой щеке чувствовалось неприятное жжение, во рту ощущался характерный привкус крови.

Я открыл глаза и обнаружил, что надо мной склонился Робертсон, — в руке он держал инъектор.

— Слава богу, вы очнулись! — обрадовался он.

В его руке появился кусок ваты, которой он стер с моего лица кровь. Но едва Робертсон коснулся носа, как я вскрикнул от острой боли.

— Простите, у вас, кажется, сломан нос…

— Надеюсь, что это самое страшное, — еле ворочая языком, произнес я. — А что вы мне вкололи?

— Вас с такой силой швырнуло на панель, что я думал — вам конец. Но ничего, боль скоро пройдет, я вколол вам антишок, через полминуты вы будете полны бодрости… но этого хватит минут на сорок не более, потом боль вернется.