Рост Толбери - Неживой [СИ]

Тихоня промолчал, но поднял гордый взгляд. Не было у него языка, чтоб ответить.

— Вы Псы Сечные. Крови больше чем иной упырь столетний видали. Больше людей порвали и на тот свет утащили, чем изуверги из самого Пекла. Со смертью напротив, глаза в глаза срали в поле, и за руки держались, байки ей травили, да так, что она вырывалась. Вот вы кто. У страха глаза велики, но так-то оно и попасть по ним легче, да же? Вальнём мы чудище, нам-то какая разница? Золота столько будет, что упьёмся на месяц, возьмем корабль и на запад дальше поедем, как принцы заморские жить. И там грабить.

— Да! — басовито хрюкнул Забой и треснул себя кулаком по груди. — Да! Мать твою!

Больше особо слов он и не знал, но остальная банда подхватила клич, прокричалась, да расслабилась.

Зильда ещё какое-то время поизображала браваду, повспоминала былые заслуги и байки, рассказанные уже столько раз, что они стали только лучше, влила в себя кружки три кисловатого пива и отсёла на дальнюю скамейку. Ей было неспокойно, но такова была её ноша, как главаря.

Вечерело. Уродливый деревянный идол, вырезанный на одном из столбов забора, казалось, не сводил с неё глаз и улыбался хищной зубастой улыбкой именно ей.

— Так, сколько ж дашь золота за голову Зверя этого, князь?

Пировавшие притихли и уставились на вставшего во весь рост Зигоя. Тот, не стесняясь своей дерзости, смотрел прямо в глаза князю, ухмылялся и растирал пышные усы, блестевшие от капель жира.

— Камыс ободранный, — чуть слышно прошептала Зильда, стиснула пояс в том месте, где должна была висеть её сабля, тут же разжала побелевшую руку, схватила со стола свой кубок и, пытаясь затушить кипящую внутри злобу, опрокинула себе в глотку.

Новоявленный князь не был дураком и предусмотрительно разоружил гостей. В попыхах собранные со всей Узорицы разношёрстные наёмники плохо сочетались друг с другом, да и с медовенью, вином и огненной водой, которые лились сегодня рекой.

В пировальном зале свободных мест не было. Чтобы усадить всех гостей пришлось убрать все столы, кроме князева. Вместо них прямо на пол постелили толстые доски из обожжённого дерева, а вместо стульев предложили подушки и расписные ковры — на манер степянков с востока. Подавали запечённых зайцев, утку, пироги с минтаем, молодой картофель и дичь. Неискушенной воинственной публике такие лакомства пришлись более чем по вкусу. Ели и пили не стесняясь, не хватало лишь музыкантов.

На зов князя прибыли многие. Невысокий, но плечистый Зигой вообще не был воителем в привычном понимании этого слова, он возглавлял отряд таёжных охотников. В мирное время они вели промысел далеко на севере, но в военное их иногда нанимали в качестве проводников или даже партизан. Запах от Зигоя и его людей выделялся даже на фоне остального немытого отрепья, привыкшего жить в походах и дороге.

Зильда смотрела на него с ненавистью, причины которой сама не знала, так уж сложились звёзды в тот вечер. Из её «вольных людей» пировать пустили только троих, и то — только после того, как слуги отмыли их в тазах с горячей водой. После такого неуважения она была в шаге от того, чтобы закатить скандал и сорваться на ком-то. И напыщенный усатый дикарь подходил на эту роль больше всего.

Остальные прибывшие были профессиональными вояками. Вольные стрелки из Гузни — сорок арбалетчиков и знаменитая Восьмёрка лучников, которых не любил никто, предусмотрительно выбрали места у самого выхода. В войнах и местных стычках они участвовали настолько часто, что их стали узнавать по всей Узорице по одежде и гербу. Их болты и стрелы, зачастую отравленные, наносили любому противнику ужасный урон, от честной рукопашной же они всегда бежали, дабы не потерять обученных и опытных стрелков. С оглядкой на такую тактику, в плен они предпочитали не сдаваться, и считались в миру ребятами отчаянными и опасными. Даже самые благородные, милостивые и цивилизованные дворяне запытывали их до смерти, попади они в плен, применяя пытки от которых поворотило даже таёжного ублюдка. Только самые бесстрашные, подлые и падкие до денег могли найти себе место в этом отряде.

У ног князь сидели Копьеносцы Без Имени — элитные и ценящие себя очень дорого, мастера строевого боя и древкового оружия. Они были исключительно дисциплинированы, отказывались от выпивки даже на пиру вне похода и производили впечатление самой серьёзной силы из собравшихся. Ни дорогие, чешуйчатые доспехи, ни гладко выбритые неулыбающиеся лица, ни расправленные плечи и гордая осанка, ни синие плащи, без единого пятнышка грязи с копыт коней, ни другие атрибуты «высокопарных» и состоятельных ветеранов не спровоцировали никого из наёмников даже на недовольный взгляд в их сторону.