Игорь Маранин - Школа зомби Изы Марк [СИ]

— Ах, да… Спасибо, Джем! Если бы не вы…

— Ерунда… Я вот понять не могу: Коленька вообще тишайший…

Меня передёрнуло. Лапы Коленьки мне теперь всю жизнь сниться будут.

— …он и без тормозина никого не трогал. Чепуха какая-то!

Охранник развёл длинные руки в стороны, словно собрался обнять облако. Я уже достаточно пришла в себя, чтобы заметить: мой спаситель хочет сказать что-то ещё, но не решается. Вопросительного взгляда оказалось достаточно. Умный! А ведь поначалу совсем не глянулся: слишком долговязый, слишком тощий, слишком невзрачный. Неформатный какой-то мужчина, а я всегда опасалась тех, кого нельзя классифицировать. Жизнь хороша своей предсказуемостью.

— Катерина Павловна, понимаете, какое дело… — начал он.

— Пока нет, — насторожилась я.

— Про случившееся… Вокруг школы журналисты ведут экскурсии.

— Дискуссии.

— Ну да! Я, когда волнуюсь, слова путаю. Вы бы не рассказывали никому, что случилось? Не хочется работу потерять.

— Это плохой совет, Джем!

Хриплый и резкий, будто карканье, голос госпожи Марк, заставил нас вздрогнуть. Она остановилась рядом, опираясь двумя руками на мужскую трость, и в накинутой на плечи тёмной шали напоминала нахохлившуюся птицу. Края шали свисали с локтей, словно крылья, и сквозняк-ветерок легонько покачивал их. На вид Изе Марк было за пятьдесят: некогда круглые щёки её опали, и время резко очертило губы и удлинило нос. Зелёные глаза казались огромными — наверное, из-за непропорционально маленького лба.

— Я не буду скрывать наши проблемы, — надменно произнесла она. — Если журналисты раскопают их сами — выйдет хуже.

Взгляд у госпожи Марк был тяжёлым. Она перевела его с охранника на меня, словно перетащила чугунную гирю.

— Надеюсь, этот эпизод не отвратит вас от работы в школе? — прокаркала директриса.

— Не отвратит, — пробормотала я.

— Я распоряжусь, чтобы вам выписали премию.

Иза Марк ещё раз пристально глянула на меня и, развернувшись, зацокала каблучками по каменному полу.

Джем передернул плечами.

— Я её боюсь, — признался он.

— Я её боюсь…

Слова вылетели сами, помимо воли. Хорош защитник! Сперва чуть не облажался, а теперь и вовсе — «боюсь». Какого анчибела коротышка сегодня разбушевался?! Может, Паскаль ему тормозина не вкатил? Средство дорогое, дефицитное — продал на сторону, понадеявшись на тихий нрав Коленьки. Ряху разобью, ежели так.

Училка мне сразу глянулась — беззащитная, хрупкая, но с характером. Согласится ли она погулять вечером? Правда, тут и гулять негде. Разве что на вышку: оттуда звёзды хорошо видны и бывшие бесшумно не подберутся. Их, вроде, не осталось на побережье, но кто знает?

В сырых и мрачных коридорах замка не горят лампы и целыми днями играют меж собой тени. От оленьих рогов, от оскаленной пасти волкодлака (так гласит семейная легенда), от распятой на стене шкуры медведя. Кое-где в тяжёлых позолоченных рамах висят портреты прежних хозяев. Хари у этих аристократов такие, будто они всю жизнь разбоем промышляли. А может, и промышляли… Пока топал в медблок, встретил двух наших подопечных. Сначала Нину: уходя из класса, она собрала со столов картонки с заданиями и теперь изучала их, усевшись на пол в закутке под окном.

— Сбежала? — усмехнулся я. — Вставай, пошли! Трудотерапия у вас по расписанию: в саду убираетесь.

Наши подопечные как собаки — им интонация важна. Лука с Паскалем этого не понимают, разве что Марсель, наш повар.

Нина засуетилась, начала складывать картонки, но так неуклюже, что те всё время выскальзывали из рук. От этого она нервничала, хваталась за гребень, чесала им голову, затем снова принималась собирать своё богатство. Вообще-то нам не рекомендуется помогать в таких ситуациях. Но мне легче наклониться и помочь, чем стоять столбом.

— Вот прикроют школу из-за дружка вашего Коленьки, — хмуро произнёс я, отдавая ей стопку картонок. — Что делать будете? По лесам разбежитесь?

Через сотню шагов мы столкнулись с уродливым великаном по кличке Цыпа. Комиссия была против его обучения, но Марковна настояла. «Чем страшнее набор, — сказала она, — тем эффектнее результат». Цыпа внушал окружающим прямо-таки звериный страх. Сам видел, как опасливо поглядывал на него Паскаль, вкатывая великану тройную дозу тормозина. Марсель сразу бросал все дела и убегал. Даже Лука трусливо сторонился гиганта.

Цыпа стоял напротив портрета и пристально смотрел на чувака, склеившего ласты триста лет назад. Над ними подрагивала люстра с двумя пустыми рожками под толстым слоем пыли. Со стороны казалось, она дрожит от страха. Внезапно гигант размахнулся и врезал аристократу с картины кулаком в лоб.