Константин Калбазов - Скиталец 2

— Приятно беседовать с умным человеком. Тэд, ты знаешь, что тебе делать. Поторапливайся.

— Да, сэр, — ответил парень.

И тут же скрылся за дверью ведущей в прихожую. А там стукнула и входная. Куда это он так поскакал? Ладно. Не суть важно. Пока суд, да дело, можно и поговорить. А еще извлечь из пояса брюк тычковый нож с кольцом под средний палец, вместо рукояти. Видел он когда-то такое в кино. Вот и решил обзавестись подобным, на всякий пожарный. Лучше бы он ему не понадобился. Н-да.

— Я так понимаю, ваш помощник отправился за каким-нибудь зельем, — скривившись произнес Борис.

— Не переживайте. В наши планы не входит вам вредить. Вы просто уснете. А когда проснетесь, то не почувствуете никаких неудобств. Разве только голод. Но уверяю вас, с яствами у вас недостатка не будет. Кстати, это ваше.

Характерник склонился над Борисом, и сунул жестяную коробку модификатора во внутренний карман его пиджака. Проявляет заботу о здоровье пленника. Понимает, что возродиться он не может.

— Как вы поняли, что я одаренный? Ведь дар и завязанные на него умения были скрыты.

К чему пустые разговоры, когда можно немного почерпнуть информацию? Ну и пилить веревку. Крепкая зар-раза. Или дело все же в неудобстве, опасении выронить нож и выдать себя неловким движением.

— Я скажу больше. Мне известно, что вам еще нет и восемнадцати, — с улыбкой ответил Торнтон.

— Наличие пятой ступени и отсутствие упоминания о возрождении, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес Борис.

— Пятая ступень тут ни при чем. Вы никогда не видели чужую Суть?

— Только одного человека, с шестой ступенью.

— Тогда понятно ваше заблуждение. Да и в работах о Сути не всегда пишут об очевидных вещах. Сведения о возрождении появляются с достижением минимального возраста с которого оно доступно.

— Ясно. А что с одаренностью?

Ну отчего бы не полюбопытствовать, коль скоро он пока все одно ничего не может поделать. В конце концов, ругать себя и жалеть о слитом опыте не конструктивно.

— Тут все просто, молодой человек. Характерник первой ступени может увидеть Суть лишь равных себе и ниже по общему развитию. Одаренного, только если тот этого хочет. Вторая ступень позволяет видеть на пять ступеней старше себя, скрытого одаренного только равного себе и ниже. Третья, обычных людей, что выше на десять, одаренных старших на пять. И наконец четвертая не имеет ограничений. Я пока стою на третьей.

— Вот оно как. У меня была неплохая книга о Сути. Но там ничего подобного не написано.

— Об одаренных вообще стараются особо не распространяться. Такие скрытные как вы, стремящиеся к полной независимости и самостоятельности - большая редкость. И кстати, с вашей стороны, это глупость несусветная.

— А с чего вы взяли, что я сам по себе?

— Потому что будь за вами кто-то, уж он-то позаботился как об охране, так и о планомерном учебном процессе. Столько лишних умений, на которые вы попусту расходуете свои ресурсы и время. Абсолютно непродуманное развитие. Но процесс пока еще не столь запущен. Так что, все еще можно поправить без ущерба.

— Вас кто направил за мной? — отметая рассуждения Торнтона, поинтересовался Борис.

— За вами уже кто-то охотится, — догадался характерник. — Ну ничего. Все это в прошлом. Мой господин обеспечит вам достойную жизнь и защиту.

— Господин, яства, легкий акцент у ваших помощников и слишком правильная речь у вас. Турция?

Веревка уже перерезана. Кольцо ножа на пальце, «Аптечка» в кармане. Но Борис не спешил. Есть вопросы. Есть человек который на них отвечает. Опять же, чем дольше беседуют, тем больше расслабляются пленившие его.

— Браво, молодой человек.

— Только не говорите, что султан самолично пробавляется подпольным сбором опыта.

— Нет, конечно же нет. Мой господин владеет небольшим островом, со скудными ресурсами. Но даже он не в курсе нашего скромного заработка. Я всего лишь отправился в путешествие, в сопровождении двух моих слуг.

— Вы директор школы? — решил проверить свою догадку Борис.

— И снова примите мою похвалу. Да, я директор одной из школ.

— Хм. Меня уверяли, что подпольными махинациями с опытом занимаются преступники, а на деле, выходит это не так.

— Преступление против устоев, это едва ли не самое тяжкое деяние.

— И как вы собираетесь представить меня своему господину? Он ведь сразу предаст суду.

— Не предаст. Я ведь проворачиваю это не на его острове и вообще, за пределами Османской империи. И потом, когда я представлю ему вас, молодой человек, он и вовсе думать забудет о моем приработке.