Игорь Соловьев - Время полыни [litres]

Из салона предупреждающе заорал Шмидт. Но стоя по пояс в открытом люке, сквозь свист ветра и рев двигателя Сергей ничего не разобрал. Лишь интуитивно почувствовав, что сейчас что-то изменится, он пригнул голову и вцепился в пулеметный станок обеими руками.

И вовремя! Машина резко свернула с дороги и с хрустом вломилась в голые осенние кусты. Птицу дернуло так, что он едва не вылетел из люка. Голова мотнулась, стремясь оторваться от плеч и затеряться в грязной придорожной канаве.

Что-то дымное с шипением пронеслось совсем рядом, а впереди слева длинно загрохотал чужой пулемет. Машина, не останавливаясь, неслась через кусты, прыгала по буеракам, нещадно переваливаясь с боку на бок. Только поэтому открывшие огонь военные до сих пор не зацепили беглецов.

В салоне беспрерывно орал и ругался Шмидт. Но ему так и не удалось перекричать мотор, вой раздатки и грохот вражеской пальбы, эхом растекавшийся по округе.

Но вдруг машина замерла, пытаясь справиться с особенно резким подъемом. Сергей принял более-менее устойчивое положение и молниеносно навел пулемет на свет чужих фар. Пальцы плавно потянули электроспуск.

Оружие радостно и зло вздрогнуло. Ствол, расцветая рыжими всполохами после каждого выстрела, выпустил по противнику несколько коротких строчек двенадцатимиллиметровых пуль.

Большая часть предсказуемо ушла в молоко. Но несколько из них все же дотянулись до цели. Лопнув, рассыпалась вражеская фара-искатель. Еще несколько пуль с громким звоном воткнулись в сравнительно легкую противопульную броню «бардака».

Двигатель «Стражника» яростно заревел, втаскивая тяжелую тушку броневика вверх по склону. Уже почти вскарабкавшись, Шмидт вдруг резко бросил машину назад. И вовремя. Дымный росчерк противотанковой гранаты прошелестел буквально в паре метров от машины беглецов.

Птица припал к пулемету. Наплевав на все наставления по эксплуатации пулемета «Утес», Сергей долбанул одной длинной очередью. В неприятельском УАЗе разлетелось ветровое стекло, потухли фары, а над капотом повалил пар.

Часть кустарника вдоль дороги срубило начисто. Жалобно заскрипев, на позиции противника рухнула высокая ель. Сложно сказать, зацепили ли пули кого-то из солдат, но прицельно по «Стражнику» больше никто не стрелял.

Ведомая Шмидтом машина снова рванула вперед и благополучно объехала место скоротечного боя. Еще какое-то время по удаляющемуся транспорту беглецов шла вялая и неорганизованная стрельба, но за явной бесперспективностью вскоре полностью прекратилась.

До самого рассвета Шмидт вел броневик, уходя с асфальта на грунтовку и обратно, прорубался через подлесок, преодолел несколько ручьев.

Все это в ночи, при тусклом свете фар. Два раза машину пришлось вытягивать с помощью лебедки, а вот на третий, под утро, сели накрепко.

Печально осмотрев лопнувший трос и увязший в грязи «Стражник», Шмидт вынес вердикт:

– Все, отъездились.

– И как же дальше? – спросил Ямпольский.

– Пешком. Машину своими силами нам не вытащить, это не легковушка какая-нибудь – шутка ли, шесть с лишним тонн.

– Жалко. – Шибина печально посмотрела на автомобиль. – Я уже начала к нему привыкать.

– А уж мне-то как жаль, – вздохнул Шмидт. – Да уж ничего не поделать, он нам свое послужил, и на том спасибо. Так что собирайте вещи, будем уходить.

Броневик тщательно укрыли штатной масксетью и закидали срезанным лапником. Перед тем как уйти, Шмидт набрал в ведро воды из лужи и несколько раз окатил двигатель машины.

– Быстрее остынет, – прокомментировал он свои действия. Видя, что большая часть группы осталась в недоумении, терпеливо разъяснил: – Чем быстрее остынет двигатель, тем сложнее будет отыскать машину с воздуха. Например, с вертолета с помощью тепловизора.

– Ты думаешь, у местных вояк на вертушках есть «теплаки»? – поинтересовался, в свою очередь, Птица.

– А пес их знает. Но лучше перебдеть.

Вскоре выяснилось, что потерянная машина это только часть их проблем.

Поскольку Шмидт, сбивая погоню, увел транспорт в сторону, они не знали точно, где сейчас находятся. С помощью компаса и карты определили лишь приблизительное направление движения.

До обеда шли более-менее бодро. Потом начала сказываться усталость. Изменения, произошедшие в Зоне после ее чудовищного всплеска, были хоть и не всегда видны, но чувствовались остро.

Животный мир словно вымер. Ни одной птицы, ни одного звука из травы или веток. Лишь мрачная, гнетущая тишина вокруг.