Евгений Старухин - Истоки

— И что это за композиция?

— Прошу простить мою дерзость и хамство, милорд! Я не знала! Я сама не понимала, что и кому я говорю! Я ещё совсем глупый птенец! — произносила это она, лёжа всё в той же непонятной позе, — Прошу не выжигайте меня! — тут ей видимо что-то пришло в голову, ведь она сильно дёрнулась и зачастила, — И мою семью тоже! Они сюда летят, но они ещё не знают, кто Вы! А можно убить меня одну, а не наказывать всю стаю? Ведь они не виноваты в дурости одного птенца… Молю!!!

— Что-то ты меня запутала. С чего вдруг я должен тебя убивать?

— Ну как же! Ведь отмеченные кровью никогда не отдают свою кровь даром! А после таких оскорблений, что я наговорила, вы в полном праве выжечь все мои способности и даже мозги.

— Так… Получается, что весь этот сыр-бор из-за простой отметки кровью?

— Простой? Простой?! — она даже подняла голову в изумлении, но тут же уронила её обратно, — Это же отметка самой первостихией. Это… Это невероятная сила, мощь и могущество. Отмеченных кровью мы не встречали уже несколько столетий и вот теперь я вижу его воочию и что же я сделала? Наговорила такого, что всему моему роду несдобровать. Но ведь словно этого мало было. Я увидела через зрение крови все ваши титулы. Простите меня! Простите, ради самого Хаоса! Я не думала покушаться на вашу суть! Но такого я даже не слышала никогда и ни от кого! Будто мало отмеченности кровью, вы ещё и истинный виконт Хаоса, истинный святой Хаоса, погибель мира, великий вандал, цареубийца, великий дикий маг, коллекционер редкостей и к тому же друг всех святых Порядка и Смерти! И что самое страшное, вы вестник Абсурда! Этого всего вместе в одном человеке просто не может быть, но Вы есть! А я тут свои перья распушала, как какой-то глупый павлин, ещё и смела угрожать… Какой же глупой была моя жизнь! Прошу, не убивайте всю стаю, возьмите выкуп в половину добровольных жертв! Мы сами вскроем глотки на алтаре призыва силы в любой нужный вам день и час!

— А что страшного в вестнике Абсурда?

— Вестник — это проводник, ведущий кого-то или что-то в наш мир. И, судя по всему, это новый бог. Встать на вашем пути всё равно что плюнуть в бога. Вероятность выжить после этого ниже чем в жерле вулкана во время извержения. Но и рядом с вами находиться страшно. Потому что найдётся немало желающих уничтожить вестника. Пусть для этого вам надо провозгласить весть, но всё равно быть рядом с вами и честь и опасность. Выжить почти нереально, но и отдавать такое место за просто так никто не захочет. А я… Я заслужила смерть своей глупостью…

— Так, отставить самоуничижение. Ты будешь жить. Ведь ты одна из всадников!

— Я — всадник? — она приподняла голову и в её взгляде плескался дикий коктейль из чувств: огромная доза непонимания и боли, толика сомнения, щепотка надежды, — Какая же лошадь меня понесёт?

— Зачем тебе лошадь, если есть цербер, но и это не всё. У тебя же есть родная стихия воздуха. Разве крылья перестали тебя держать?

— Но если я всадник, то у меня должно быть ездовое животное.

— Вовсе нет. Ты же всадник не абы кого, а абсурдалипсиса. Так что, конь тебе не нужен, а если крылья сильно устанут, всегда сможешь прокатиться на холке Фили или Хрюши. Для них твой вес совершенно незаметен.

— Извините, что вынужден прервать вашу милую беседу в стиле садо-мазо, — Сирано махнул своей шляпой в знак то ли извинения, то ли приветствия, — Но Лесовик, ты не думаешь наконец-то добить жилу? А то мы что-то подзадержались в этой пещере, не находишь? И это, ты меня извини, о вкусах не спорят, но может ты эту полуголую полуптицу-полубабу поднимешь уже с пола, а то застудит себе что-нибудь, потом ей и присунуть не сможешь. Я понимаю, ролевые игры, и всё такое, но не стоит же так сильно увлекаться… Я, когда был в твоём возрасте, на птиц всё же не кидался, но хозяин — барин! И да, ты потом расскажи, каково это с гарпией, интересно всё-таки!

— Да тьфу на тебя с твоими идиотскими мыслями, Сирано! Ладно, пошли уже к жиле. Каркуша, вставай и ничего не бойся!

— Да, хозяин! Как скажете хозяин! Моя жизнь в вашей крови!

Твою мать! Кажется, её переклинило. Гарпия скакала рядом со мной на своих лапах, даже не пытаясь взлететь. Своей манерой движения при этом она больше всего напоминала воробья, только увеличенного раз в пятнадцать и с женским телом. И грудью. Тьфу ты! Впрочем, вскоре её манера сменилась на ещё более странную: она при каждом скачке начинала наклоняться и пытаться заглянуть мне в глаза. Я не выдержал и поинтересовался: