Дмитрий Даль - Археолог [litres]

– Дед, вот эта вся погонь на полу и есть часовщики. Они вас охраняли, пока для них смысл в этом имелся, пока вы какую-то пользу приносили, а сейчас вы для них мусор, – произнес Столбов.

– Дак я о том и говорю, порядку-то больше не будет. Помоги, Археолог, ты вроде человек справедливый. Защити нас.

– Собирай вещи. С нами поедешь, – решил Столбов.

Дед Андрей моментально расцвел лицом. Радость заиграла в его глазах. Он засуетился, бросился к своей жене, что сидела напуганная в дальнем углу, и что-то принялся ей втолковывать.

– Пойдем подышим свежим воздухом, – предложил Столбов Вере.

Они вышли на улицу. Зима никак не хотела сдаваться и уступать свои права весне. Все еще было морозно, вокруг лежали снежные сугробы, но уже по-другому светило солнце, да и воздух был напоен какой-то нездешней свежестью и прохладой.

– И что теперь? – спросила с надеждой Вера.

Она прижималась к здоровому плечу любимого и вглядывалась в его лицо, словно у Димы были ответы на все ее вопросы.

– А теперь жить будем, будем строить новый уклад. Будем восстанавливать то, что эти нелюди успели разрушить. Работы у нас много. На наш век хватит, да еще и детям останется, – задумчиво произнес Археолог, вглядываясь в лес, что стоял за околицей деревни.

– Детям? – Вера повернула к себе и посмотрела на него удивленно и радостно.

– Конечно же детям, – твердо сказал Дмитрий.

– А не страшно их в такой-то мир выводить?

– Всегда страшно. Но не вывели бы нас, как много мы потеряли бы. И сколько всего мир потерял бы без нас. Может, нашим детям суждено вывести этот мир из хаоса и нового Средневековья, сделать его лучше, исправить то, что наши идиоты политиканы и хапуги натворили в прошлом. Потому что если не мы и они, то кто тогда? – Археолог говорил устало, но в его словах чувствовалась железная логика. Он верил в каждое свое слово.

– Тогда хорошо. Тогда и о детях можно подумать, – согласилась Вера.

Выехать сразу не получилось. Сборы оказались долгими, сперва оказалось, что юсовским ехать не в чем, потому что часовщики привели в негодность одежду Наташи и Ларисы. Если Веру они не трогали, потому что Лихо сразу предупредил, что это женщина Археолога, а потому лицо неприкосновенное, то на остальных женщинах они оторвались по полной, насильничали по очереди, когда их гнусная натура брала вверх. Теперь пришлось искать одежду, чтобы довезти женщин до Пролетарского и не заморозить по дороге.

Дед Андрей помог, он с бабкой своей откуда-то извлек из запасов одежду, которая хоть и выглядела как «назад в СССР», но была практичной для дороги. Потом завозились дед Андрей с бабкой своей, стали собираться, и тут началось: это взять надо, вот это необходимо, вот это бросать жалко, а с этим так много всего связано. Они, как барахольщики, перебирали вещи, попутно вспоминая свою прошлую жизнь со слезами на глазах. Археолог попросил их не трогать и не подгонять, как справятся, так справятся. В результате уже стемнело, когда они отправились в путь.

В головной машине ехали Археолог с Верой, Фермером и Корсаром. Еще они взяли с собой Катю Рыкову с Ромкой. Женщина начала оттаивать, пережитые ужасы медленно отступали, но до полной реабилитации еще было далеко. Она продолжала возиться с сыном, было видно, что уже успела изрядно его утомить, но парнишка понимал серьезность момента и держался. Катя еще не вспомнила о Косте Рыке, о том, что его убили бандиты и теперь она одна на этом свете с сыном. Правда, не совсем одна, у нее есть друзья и товарищи, которые поддержат и во всем помогут, в этом и есть смысл их большой юсовской семьи. Но когда женщина вспомнит о смерти мужа, тут и начнется самое тяжелое, придется за ней следить, чтобы она не учудила над собой что-нибудь непоправимое. Поэтому Вера и взяла ее с собой, чтобы постоянно приглядывать и не упустить чего.

Вскоре на колдобинах и выбоинах дороги пассажиров укачало, первыми заснули женщины, потом мальчишка уютно засопел, тогда и Археолог позволил дремоте одолеть его на время. Спалось сладко, не мешало даже то, что машину трясло и подбрасывало на ухабах, а водитель Виталька Жуков время от времени тихо, но весьма смачно матерился.

Без приключений они к полуночи добрались до Пролетарского района и мирно проехали через КПП, где их встречали Виктор Колюжняк и Михаил Степанович Андронов.

Владимир Гривенный давно работал в Угличе. Еще до того, как случилась Катастрофа, он держал несколько магазинов, торгующих промтоварами, и два магазина с канцелярией, книгами и игрушками. Промтовары приносили стабильный доход, игрушки продавались от времени к времени, книги брали только свои покупатели, и часто хозяин привозил их под заказ, а вот канцелярия всегда шла на ура. А потом случилась беда, и мир стал меняться на глазах. Выплыли те, у кого оказался хороший товарный запас и кто имел доступ к складам, большую часть старых их хозяев новые вывезли за город, да там и оставили с пулей в голове, чтобы не мелькали перед глазами. Удалось и Гривенному отжать свою часть. Он не только сохранил свое прежнее положение, но благодаря связям в Ярославле быстро стал уважаемым и влиятельным человеком, с которым дело имел сам купец Рассказов, тот самый легендарный Черномор, который стал после Катастрофы единственным управителем ярославских земель. Постепенно среди угличской братии сложилось впечатление, что Гривенный – ставленник Черномора, его смотрящий в Угличе. Вот к нему и ходили за советом лидеры масловцев, часовщиков и артельщиков, к нему приезжали торговцы из Поволжья, производившие необходимый на рынке товар в разбросанных тут и там.