Дмитрий Даль: Археолог [litres]

За ночь ледком сковало дорогу, и Дмитрий шел по раскисшей, принявшей причудливые формы тропе, проложенной в обход луж и колдобин. По левое его плечо текла Волга, уже успевшая освободиться из ледового плена. Река сейчас была скрыта от Столбова бревенчатой крепостной стеной, выстроенной вокруг их поселения, но он точно знал, что Волга там течёт, как и тысячу лет назад. Она единственная оставалась якорем и ориентиром в изменяющемся мире. На отвесном берегу реки раньше стояли дачи москвичей и угличан. Несколько домов сохранилось. Остальные в первые годы выживания юсовские разобрали на дрова и стройматериалы, которые пошли в дело. Часть употребили на постройку крепостной стены и дозорных вышек, на которых сейчас полудремала охрана посёлка. Ребята обустраивались на новом месте, врастали корнями в волжскую землю. Для этого им требовались гвозди и доски. Они облюбовали себе свободные дома и перестраивали их под себя. Можно было и не строиться. Жилья готового полно. Только человек так устроен, что без дела сидеть не может. Вот и придумывали себе дела – кто во что горазд! Постепенно ребята поняли, что общиной жить удобнее и организовали что-то вроде колхоза, в котором Дмитрий Столбов взял на себя роль председателя. У них были свои поля, засеянные картошкой и зерном, и своя живность: куры, коровы, свиньи. Ребята без дела не сидели, а потому не бедствовали. Кто мог подумать, что научные работники, городские неженки в итоге переродятся в фермеров, животноводов, охотников и воинов.

На подходе к клубу Дмитрия встречал Семен Раух. Высокий долговязый мужик с густой черной бородой с проседью и золотым передним зубом, который сразу бросался в глаза, стоило ему улыбнуться.

– Командир, там тебя ждут, – сообщил Семен.

– Что думаешь обо всем этом? – спросил Столбов.

– Народ вроде нормальный. Не гнилье.

– Из бандитов?

– Не похоже. По-моему, они сами по себе.

– Зачем пришли, сказали?

– Молчат. Тебя ждут.

– Хорошо. Пойдем посмотрим, что за фрукты.

С этими словами Столбов переступил порог клуба, правда, для этого ему пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой о притолоку. Правильнее сказать, он не вошел в дом, а спрыгнул в него. Миновав сени, Дмитрий вошел в комнату, где возле большой русской печи стоял обеденный стол, за которым сидели Сергей Рыжов, Кирилл Уханов и Николай Клюев. Рядом с ними расположились трое незнакомцев – два крепких мужика и один с виду хлюпик хлюпиком. Видно, он был за главного, а парочка выделена ему в охрану.

– Я – Археолог. Кто тут хотел со мной поговорить? – сурово спросил Столбов, обводя взглядом честную компанию.

Столбов верно вычислил главного среди приезжих. Хлюпик поднялся навстречу, протянул руку и представился:

– Меня зовут Виктор Игнатьевич Колюжняк.

Дмитрий пожал ему руку. На удивление, пожатие у хлюпика было крепкое. Не так прост был этот мужик, каким казался на первый взгляд. Столбов его явно недооценил. Вот только запашок от него шел неприятный: пахло кислым потом и чесноком.

– Рад знакомству, – хмуро сказал Столбов, усаживаясь за стол напротив приезжих. – Какими судьбами в нашу глухомань?

– Мы хотим вас нанять для выполнения одного деликатного поручения, – начал Колюжняк, но Столбов его перебил:

– Доктор, будь другом, чайку нам организуй. Чувствую, разговор долгий предстоит.

Рыжов коротко кивнул, поднялся из-за стола и покинул комнату. Ружье он взял с собой.

– Я слушаю вас, Виктор Игнатьевич. Излагайте, – попросил Столбов.

– Я к вам прибыл как представитель Пролетарского района города Углича. Район у нас небольшой. Домов пять. Живем дружной общиной. Все вместе. Один за всех. У нас свое хозяйство. Живность разная. Да и огороды мы оборудовали. Несколько теплиц. В общем, выживаем, как можем. Опять же и медицина у нас своя, пускай и плохая. С медикаментами всегда напряженка. В городе аптеки хоть и работают, понятное дело, купцы из Ярославля и Рыбинска подвозят товар, но цены ломят за таблетки… мама дорогая. Мы столько не зарабатываем. В общем, худо-бедно живем. Никого не трогаем. Есть у нас и отряд самообороны. Но он только для охраны нашей территории. На чужие земли не заримся. Нам это не надо. Свое бы сохранить, да преумножить. Куда уж чужое! Люди у нас разные. Кто при мирной жизни торговлей занимался, кто учительствовал. Есть даже приезжие. Из Москвы, Питера, Тулы. Ярославские были, но они в первые же годы поспешили к себе домой перебраться. Так что община у нас устоялась. Можно сказать, корнями в землю вросла.