Алекс Бор: Настоящая фантастика 2018 [антология]

Волки все же настигли его.

Свят понял, что это случится, когда заметил среди густого ельника быстрые серые тени. Потому молился истово и Сварогу, и Перуну, и Яриле. Даже самого БелБога потревожил молитвой! Никто не откликнулся. Недосуг богам, важными делами заняты. Да и чего им вмешиваться? Глупость должна быть наказана, разум — поощрен. Что иное, как не глупость великую, сотворил Свят? Посреди зимы в одиночку сквозь Заповедный Бор отправился. Объяснить свой проступок он мог: когда, как не в трескучие морозы, исполнять затеянное? На них единая надежда — скуют льдом призрачные воды, позволят перебраться на иной берег, хоть одним глазком увидеть, что деется по ту сторону Яви. И напарника не взял оттого, что не токмо человек с разумом в голове, но и волот дикий в Заповедный Бор по своему хотению не сунется. Но для богов объяснения эти — совсем не объяснения. Эх, надо было поворачивать обратно к Селению, как только левый снегоступ переломился — знак ведь! Не внял, решил, что и так добредет, река уж, поди, близко. Тут-то волки и объявились. Теперь поворачивать поздно. И молиться поздно, боги слушать глупого человечишку не захотят. Не захотели…

Вековые ели расступились внезапно. Скрытая снегом кромка обрыва провалилась у Свята под ногами. Он охнул, полетел вниз — невысоко, и двух саженей нет. Однако и того хватило: левую ступню полоснуло огнем — боги не любят, когда знаки их оставляют незамеченными. Свят упал носом в сугроб, зарылся по макушку. Но перед тем узрел: нипочем призрачной реке морозы, серые воды ее текут, колышутся. Зряшная была затея…

Свят выплюнул забивший рот снег, протер глаза. Стараясь не сипеть от боли, сел. Волки стояли в ряд над кромкой обрыва — много, не меньше дюжины. Не спешили, высматривали удобное место, чтобы спуститься. Зачем спешить? Добыча не убежит. Некуда бежать.

Самый крупный, не иначе вожак, решился. Подобрался, прыгнул вниз. Если бы не глубокий снег у подножья обрыва, он преодолел бы расстояние до жертвы в четыре прыжка. А так — Свят успел выхватить нож из-за отворота дохи. Дрянное оружие против волчьей стаи…

— Ты не справишься с ними, — подтвердили за его спиной. Голос глубокий, напевный. Свят слыхал этот голос прежде. В те дни, когда в Селении прощались с умершими.

Он обернулся. Черно-алый шугай поверх белой рубахи до пят, белые косы из-под собольей шапки. Нет, не белые — седые насквозь. А лицо молодое, юное почти. Стоит за правым плечом, смотрит, глаза грустные. Миг назад никого там не было, но Свят не удивился. Ежели кто и должен явиться, то она.

— Тебе не устоять против них, мальчик. Пошли со мной, я переведу тебя через реку.

Мальчик! На Ярилин День Святу пятнадцать полных годов исполнилось, взрослый муж, считай. Но он не обиделся. Кто он для богини, если не мальчик? Глупый несмышленыш.

— Я не могу идти, нога болит. Косточку сломал, наверное.

— Это не страшно. Срастется, когда в реку ступишь. Любая рана исцелится. Идем!

Она протянула ладонь, белую, как снег, холеную. Теплую. Свят подивился своей дерзости — кто он, чтобы держать богиню за руку?! Но вот же, посмел. Быстро оглянулся на волков. Те уже были внизу, стояли полукругом в трех шагах от него. Не нападали, близость богини их страшила.

Рука женщины оказалась очень сильной. Подняла Свята на ноги, словно он из пуха лебяжьего слеплен, а не из костей и мяса. Потянула за собой. И боль будто притихла. Шаг, второй, третий — к серой призрачной воде.

Свят все же набрался смелости, спросил:

— Обратно я как возвернусь?

— Никак, — честно призналась богиня. — Разве ты не хочешь остаться у меня? Тебя понравится Навь, вот увидишь.

Она ступила в воду. Нет, не в воду — на воду! Словно река была твердью. И Свят ступил…

— Желя, не смей уводить его! Он живой!

Свят аж подпрыгнул от этого крика, боль стрельнула в ногу. Над обрывом стояла медведица. Нет, так лишь в первый миг показалось, — еще одна молодая женщина. Рыжеволосая, в куньей, отороченной беличьими хвостами шубке, поверх — медвежья шкура, голова зверя вместо шапки.

Богиня Желя смерила соперницу взглядом.

— Живой? Надолго ли? Оставь его мне, Девана, иди, куда шла.

— Ты иди! Что, своих игрушек мало? У вас в Нави миллиарды нооформированных, у нас — меньше сотни пока.

— И этот особенный? Люб тебе, признайся? Вот я честно скажу: мне — люб.