Алекс Бор - Настоящая фантастика 2018 [антология]

Нет, не ураган. В глубь Заповедного Бора бежали волоты. Рты раззявлены в неслышном вопле, шерсть — дыбом, в глазах — ужас. Никогда прежде Святобору не доводилось видеть пращуров испуганными до смерти. Испугать волота?! Да не одного — всех разом! Нет в Яви зверя, способного на такое.

По пятам за волотами летели Ветры: Посвист, Сиверко, Подага — все они были здесь. Догоняли великанов поочередно, подбрасывали в воздух, играли ими, били о стволы деревьев, насаживали на обломанные сучья, разрывали на части. Ветры хохотали, свистели и завывали. Ветров спустили с поводка.

Девана ударилась оземь, обернулась огромной бурой медведицей. Не тратя времени на объяснение, подцепила Святобора, забросила себе на загривок. Понеслась навстречу волотам. Скакать, сидя на спине собственной жены, Святобору не нравилось. Но Девана права — это лучший способ не быть растоптанными разбегающимися в панике великанами. И единственный — пробиться сквозь Ветры. О да, те пытались помешать им: бросали в лицо охапки мусора, хватали за плечи, рвали волосы и одежду. Но не Ветрам остановить богиню!

В самом Селении было тихо — неподвижное око урагана застыло как раз над ним. Слишком тихо. И пусто. Сперва Святобору подумалось, что жители убежали отсюда, бросив дома и скарб. Потом — что Ветры унесли их в черную тучу прежде, чем наброситься на волотов. Потом — он увидел людей.

Мальчонка лет десяти лежал ничком, уткнувшись лицом в твердую утоптанную землю. Вернее, верхняя половина его лежала. А то, что прежде было ногами, хрустело на зубах матерого волка. Клейкая алая слюна вытекала из чавкающей пасти, обрывалась тяжелыми каплями, шлепалась в пыль. Волк не был одиночкой. Стая в добрую дюжину голов пировала в Селении.

В следующий миг Святобор понял — не волки это! Завидев несущуюся от опушки леса во весь опор медведицу, волколак присел на задние, вывернутые по-человечьи лапы, оскалился. И… потек, начал меняться. Обернулся.

Двуногое существо лишь отдаленно походило на человека. Тоненькие конечности, огромная круглая голова с выпученными жабьими глазами, пепельно-серая кожа. Одежды на твари не было, шерсти тоже, но какого оно полу, Святобор разобрать не мог.

От неожиданного обращения медведица стала как вкопанная, сбросив ездока на землю. И сама тут же обернулась в женщину-охотницу. Тварь удивленно уставилась на них, схватилась лапками-ручками за лицо, принялась судорожно тереть перемазанный кровью безгубый рот. Она была куда безобразнее, чем самый безобразный волколак. И не имела ничего общего с живущими в Яви.

Девана поняла это раньше Святобора. Не успел богатырь вскочить на ноги, как за плечом взвизгнула тетива. Стрела с огненно-алым оперением вошла прямо в сердце твари.

Серая нечисть оказалась живучей. Или сердце у нее в ином месте? Или его вовсе нет? Вместо того чтобы упасть замертво, тварь схватилась за древко, дернула, пытаясь вынуть стрелу. Святобор взревел, выхватил меч. Одним ударом располовинил от макушки до промежности. Половинки развалились, выплеснув буро-зеленую жижу. Победный клич охотницы и богатыря слился в один.

Битвы не получилось. Ни один из волколаков не успел напасть, все оборачивались серыми худосочными тварями. Кто-то пытался сбежать, кто-то падал ниц, моля о пощаде. Святобор не слушал, рубил в капусту. Девана, сменив лук на рогатину, не отставала. Когда управились, Святобор пошел искать выживших сельчан. Ведь кто-то же мог спрятаться в погребе, в чулане? Так хотелось в это верить!

Маму он нашел в горнице родительской избы. Она лежала на полу, прижав высохшие от старости руки к груди, серые глаза неподвижно смотрели в потолок. Сестра и обе племяшки тоже были здесь. Как именно их убили, Святобор не разобрал. Не загрызли и не обглодали, во всяком случае.

Он отбросил меч, опустился на колени. Приподнял мать, прижал седую голову к груди.

— Мамо, за что? — Глаза защипало, как в детстве. Только утешить теперь некому.

Внезапно тело в руках Святобора шевельнулось. Сердце екнуло от испуганной радости — «Жива?!»

— Мамо!

Он бережно повернул ее лицо к себе. Тело не шевелилось, оно менялось. Кожа на руках разглаживалась, теряла цвет, голова будто распухала. Осыпались седые пряди, втянулись ушные раковины, нос, подбородок. Дрогнули веки, круглые выпученные глаза открылись. Безгубый и беззубый рот прошептал:

— Свят… мальчик мой…

Святобор отпрянул, вскочил. А по углам горницы поднимались с пола еще три твари: