Иван Оченков - Путь в Туркестан [litres]

– Доброго вам вечера! – раздался чей-то певучий голос на дворе. – А где хозяева?

– Здесь мы, – отозвался Дмитрий, выходя наружу.

– Здравствуйте, барин, – немного карикатурно поклонилась крепко сбитая селянка в цветастом платке, после чего прыснула от смеха. – Али не признали?

– Машка! – ахнул Будищев.

– Ага. Я вам поснедать принесла, а то, поди, отощали с дороги.

– Что бы мы без тебя делали!

– А пропали бы! – задорно засмеялась та.

– Ну, тогда проходи. Знакомься, это Геся – жена моя. Те, что во дворе, Сёмка с Стешей, пытаются воды нагреть. Только боюсь, скоро мы их не дождемся.

Увидев нежданную гостью, Гедвига Генриховна подобралась и быстрым движением скинула с себя изрядно испачканный передник. После чего приветливо улыбнулась и кивнула.

– А эту славную девушку, душа моя, зовут Машенькой. Кстати, она племянница здешнего старосты.

– Скажете тоже, девушка, – смутилась крестьянка. – Я уж какой год замужем.

– Поужинаешь с нами?

– Не, я сытая.

– Тогда хоть чаю попей.

– Ну, только чтобы не обидеть…

Тем временем Геся настороженно посматривала на новую знакомую, затем, оценив сарафан и рубаху из домотканого полотна, босые ноги и простодушное выражение лица, немного успокоилась, но тут же вспыхнула, вспомнив, что и сама для уборки переоделась в самую простую юбку и кофточку и выглядит ничуть не лучше! Однако привести себя в порядок пока возможности не было, так что пришлось делать вид, что всё и так хорошо, благожелательно при этом улыбаясь.

– А вы, я смотрю, за уборку принялись, – продолжала тараторить Машка. – Ну, с тобой, Митька, то есть, Митрий Николаевич, всё понятно, а вот барыня ваша, это даже удивительно!

– Не люблю грязь, – пояснила Геся, которой польстило, что её назвали барыней.

– Да кто же её любит, окаянную! Ой, давайте я вам помогу…

Несмотря на все усилия порядком уставших Сёмки и Стеши, большой медный чайник вскоре закипел, и женщины принялись накрывать на стол. Угощение выдалось на славу. Закупленные в Рыбинске копчености, сыр и ситный хлеб перемежались с принесенными Машей картошкой, яйцами, зеленью и полной крынкой парного молока. Будищев тем временем лично заварил самого лучшего кяхтинского чая, отчего по всей округе пошел умопомрачительный аромат.

– Вот увидишь, Машка, – пообещал он, – ты ничего подобного не то что не пила, но даже не нюхала!

– Скажете тоже, – засмеялась молодуха, – где же мне было нюхать его? Я и в городе-то всего раза три бывала.

– Хватит прибедняться, лучше садись за стол.

– Ой, неудобно, – сконфузилась та. – Я уж как-нибудь в сторонке…

– Садитесь сюда, – мягко возразила Стеша и поставила на стол полный стакан чая в серебряном подстаканнике и подвинула миску с колотым сахаром и калач, щедро присыпанный маком.

Против такого искушения Маша не устояла и скромно присела на краешек скамьи, опасливо поглядывая на хозяев, как будто опасаясь подвоха. Те, проголодавшись с дороги, немедленно накинулись на разложенное вокруг богатство, и некоторое время был слышен только звук жующих челюстей и чавканье Сёмки.

– Какое прекрасное молоко, – похвалила Геся, вытирая губы уголком салфетки. – Скажи, э… Маша, а нельзя ли нам каждый день приносить такую же крынку? Мы заплатим.

– Чего же нельзя-то? Особенно если заплатите. Известное дело, где вам в городе хорошего молока взять.

– Вот и славно. Стеше, полагаю, тоже будет полезно.

– Конечно, полезно! Вон она у вас какая тощая, да бледная, краше в гроб кладут.

– Я просто немного устала, – вспыхнула девочка, и на глазах её блеснули слёзы.

– Ничего-ничего, откормим, – добродушно усмехнулся Дмитрий. – Принарядим, все женихи наши будут!

За столом воцарилось неловкое молчание, разве что Семён продолжал работать челюстями как ни в чём не бывало, время от времени запивая булку с колбасой чаем.

– Ой, я что-то не так сказала? – повинилась гостья. – Вы уж простите меня, дуру деревенскую!

– Ничего страшного, Маша. Лучше расскажи, как вы тут живете?

– А чего рассказывать? Слава богу, не голодаем. Даже в кусочки [11] Ходить в кусочки – просить милостыню. нынешний год почти никто не ходил.

– Это хорошо. А про меня что мужики говорят?

– Сомневаются. Говорят, какой с тебя барин? Ты уж не серчай, а только нет у тебя ни виду, ни обхождения. Давно ли сам коров пас?

– Было дело, – ухмыльнулся Будищев.

– Опять же, прежний управляющий – господин Бастрыкин, перед тем как бежать, почитай всю господскую землю мужикам в аренду отдал из половины урожая. Пустой был человечишка, прости меня Господи, а напоследок доброе дело сделал. Только вот теперь хозяин новый. То есть ты. И чего теперь будет, непонятно. Вот мужики и сомневаются.