Иван Оченков - Путь в Туркестан [litres]

– И большие?

– Может, и не очень. Только я таких вещей столько знаю, что внедрить их все, наверное, и жизни не хватит. На чем-нибудь, да поднимусь.

– Кажется, тебе уже хватит, – покачал головой Лиховцев.

– Что?! – вскинулся Будищев, но потом, оглядев окружающую обстановку, как будто очнулся и кивнул. – Да, ты прав, дружище. Поздно уже. Давай ещё по одной, и пойдем в дом.

Тем временем Геся, Стеша и Елена сидели в гостиной при свечах и, поджидая своих мужчин, коротали время за рукоделием. Точнее, Степанида штопала Сёмкину рубаху, Леночка разглядывала дамские журналы, а Гедвига Генриховна давала ей пояснения, нервно поглядывая в сторону двери.

– Как необычно, – изумилась девушка с очередной картинки. – Неужели такое носят?

– О, да! – усмехнулась модистка. – Но это ещё что! Есть кое-какие идеи… Ручаюсь, они произведут настоящий фурор!

– Как я вам завидую…

– Не стоит, – нервно отозвалась та, борясь с желанием выйти на улицу. – Хлеб швеи горек.

– Но ведь вы же не просто швея?

– Теперь да. Но начинала я простой белошвейкой… Господи, да где же они ходят?!

– Ой, не знаю. На Алёшу это совсем не похоже!

– Не беспокойтесь, я прекрасно понимаю, кто выступил зачинщиком. Но ничего…

– Не надо его трогать, – тихо возразила Стеша и, откусив нитку, отложила свою работу в сторону. – Скоро он вернется и всё будет хорошо.

– Да кто же его трогает! – всплеснула руками пылкая дочь еврейского народа, но не стала развивать тему и пересела на оттоманку.

– С ним так бывает? – робко поинтересовалась Леночка.

– Иногда, – вздохнула девушка. – Когда не ладится что-то или неприятности. Или войну вспомнит.

– С Алексеем тоже так было поначалу. Но недолго.

– Трудно потерять ногу в его возрасте, – со вздохом отозвалась из своего угла Геся. – Я помню, как он переживал в госпитале.

– Нет, дело не в этом, – покачала головой Елена и прикусила губу.

– А в чем же? – удивилась хозяйка.

– Мне, право, неловко…

– Тогда, может, не стоит? – попыталась остановить её Стеша.

– Нет, продолжайте, раз уж начали, – заинтересовалась Гедвига.

– Дело в том, что у Лёши была невеста. Она обещалась ждать его с войны, но…

– Погодите, кажется, я припоминаю. Да-да, он много рассказывал о ней… как же её звали?

– Софья Батовская.

– Да, точно. А что же с ней случилось?

– Пока Алексей воевал, она встретила другого человека и полюбила его. Мой брат освободил её от данного ему обещания и даже был шафером у них на свадьбе… но он очень сильно переживал этот разрыв.

– Да, я слышала эту историю, – печально вздохнула Геся.

– Дрянь! – негромко, но очень отчетливо сказала Стеша.

– Что?

– Я говорю, что эта ваша Софья – дрянь! – жестко повторила девушка. – Алексей Петрович очень хороший и добрый человек. И если она не сумела оценить это, то просто его недостойна.

– Я тоже так думаю, – вздохнула Лиховцева. – Но Лёша запретил мне так говорить.

Погрустневшая Гедвига хотела ещё что-то сказать по этому поводу, но тут за порогом раздались шаги, потом отворилась дверь и в проёме появились пропавшие мужчины. Причем Лиховцев выглядел немного смущенно, а вот Будищев, несмотря на выпитое, был собран и подтянут.

– Не скучали тут без нас? – весело поинтересовался он.

– Все глазоньки проплакали, – в тон ему отозвалась Стеша, и лицо её озарилось улыбкой.

– Это вы зря! – усмехнулся Дмитрий и, обернувшись к жене, спросил: – Ты тоже рыдала?

– Я, вообще-то, думала, что ты в соседней комнате, – с деланым спокойствием ответила та, подарив мужу один из самых выразительных своих взглядов.

– О как! А у нас хорошие новости. Наш друг любезно согласился стать здешним управляющим. Завтра мы отправимся в Рыбинск, где оформим все необходимые бумаги, после чего можно спокойно возвращаться в Петербург!

– Ура! – подпрыгнула Леночка и бросилась обнимать брата.

Николай Иванович Путилов был уже далеко не молод и многое пережил в своей жизни. Он успел побывать моряком, чиновником, изобретателем, инженером и одним из самых известных в России предпринимателей. Именно ему удалось совершить невозможное – организовать во время несчастной Восточной войны [14] В отечественной историографии эту войну принято называть «Крымской», хотя боевые действия велись ещё на четырех театрах. постройку нескольких десятков мелкосидящих канонерских лодок. И тем самым спасти Петербург от нападения англо-французской эскадры. И всё это за одну зиму. В общем, его недаром почитали за гения, причем как в промышленных, так и в правительственных кругах.