Виктор Викторов: Неофит Мглы

Над седой равниной неторопливо плыли свинцовые тучи. Сухая растрескавшаяся земля расстилалась на многие мили вокруг, зияя редкими тёмными оврагами, поросшими колючим жёстким кустарником, без малейшего намёка на зелень.

Здесь не было времени.

Были только сизые тучи, неподвижно нависшие над землёй и тишина. Тишина была осязаема, материальна. Казалось, протяни руку и ее можно пощупать.

Она обволакивала. Медленно заполняла всё вокруг.

Странное место.

Если бы случайно здесь оказался кто-то из смертных, вряд ли он смог остаться в здравом рассудке долгое время.

Тишина просто давила! Неумолимо давила на саму Суть, на личность, на сознание. Здесь свободно могли себя чувствовать только твари тёмных миров и небожители. Но первым здесь нечем было поживиться, а вторые предпочитали другие планы бытия, нежели один из затерянных в спирали Мироздания забытых миров.

Монотонный скучный пейзаж вдруг подёрнулся лёгкой рябью нагретого воздуха. Через мгновение из возникшей яркой арки портала показался мужской силуэт, который, сбросив серый капюшон с головы, оказался темноволосым парнем, небрежным щелчком пальцев, закрывшим портал.

— Вечных дней, Тармис! — прозвучавший звонкий голос из-за спины заставил его обернуться и посмотреть на совсем юную девушку в лёгком белом платье.

Девушка была прекрасна той неземной красотой, которую безуспешно ищут художники, но ни за что не встретить в жизни. Светлые волосы были убраны в высокую причёску, открывая тонкую нежную шею.

— Удивлена, что ты смог выделить время на встречу со мной. Обычно Ваше Тенейшество не снисходит до продолжительных бесед, а тем более до запланированных встреч, — улыбнулась Богиня Любви жемчужной улыбкой.

— Ты, как всегда, преувеличиваешь, Миардель. Я просто стараюсь не лезть в ваши склоки. Сложившееся положение в мире меня устраивает, тем более ты помнишь, чем закончилось моё последнее вмешательство, — Тармис лукаво посмотрел на неё и нарочито деланно тяжело вздохнул, стряхнув несуществующую соринку с плеча.

— Двалин до сих пор в обиде на тебя за тот раз, хотя прошло больше четырёх веков, — хмыкнула Богиня, — он ничего не забыл и не простил. При первом же удобном случае обязательно всё припомнит. Так что, не стоит обманываться его добродушным видом и показной гостеприимностью.

— Ай, мелочи какие, — отмахнулся Тармис, — как-нибудь переживу этот прискорбный факт. Я его знаю не хуже твоего, так что он, как раскрытая книга. Ты лучше поведай причину нашей встречи, а то прямо теряюсь в догадках. Ты же знаешь, я всё также любопытен.

Миардель неторопливо зашагала и, взмахнув рукой, поманила за собой. При этом стройные ножки, обутые в невесомые плетёные сандалии, не касались поверхности земли. Тармис после небольшой паузы, подстроился под её лёгкую походку, и, заложив руки за спину, двинулся за ней. Поравнявшись, они с минуту шли молча.

— Ты чувствуешь Перемены, Тармис? — внезапно спросила Миардель, — Это пока на задворках Основ Сущего, но совсем скоро, колесо событий начнёт вращение и то, что будет дальше знают, наверное, только Забытые.

Бог хитрости позволил себе лёгкую усмешку:

— Ты вроде Богиня Любви, а не Судьбы! Забытые уже вряд ли что-то узнают! И не для того мы прилагали усилия, чтоб они вернулись.

— Тармис, давай без твоих шуток, я сейчас серьёзно. Неужели ты не чувствуешь этого? — вскинулась было Миардель, но собеседник успокаивающе поднял руки:

— Всё, всё, я понял. А теперь медленно выдохни…

— Тармис!

— Ты просто так прекрасна в гневе, что я не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться. Эти сдвинутые бровки, расширившиеся ноздри, милая морщинка между…

— Я начинаю понимать Двалина в его желании обнять тебя до хруста костей и подержать за горло, — холодно сказала Миардель, — ты когда-нибудь можешь говорить серьёзно?

Холод в её голосе мог бы поспорить с вечными льдами Гуконского континента.

— Ну всё, прости меня, пожалуйста, больше не буду, — раскаяния в голосе Бога не было и в помине, — вот честно-честно.

Миардель смерила его недоверчивым взглядом, но продолжила:

— Мир ждут большие перемены, и никто не останется в стороне. Просто не сможет. Грядёт что-то страшнее войны, то, чему я не могу подобрать подходящих слов. Это почувствовали многие, если не всё из нас. Весь мир на пороге чего-то ужасного, Тармис!