Семён Афанасьев - Алекс и Алекс

– Ух ты. Я так и силу рук могу менять? – загораюсь одной интересной животрепещущей идеей через полминуты, вникнув в «таблицу».

Мы уже пришли. Доктор сажает меня на кушетку в пустой комнате, а сам удаляется через вторую дверь.

– И током ударить смогу??? Искры от природы у меня нет, но если смогу хоть что-то… – добавляю ещё через мгновение.

– Вот тут я пока не понял. – Сдержанно останавливает мои восторги Алекс. – У вас какая-то иная физика, не наша. Я могу тебе помочь справиться с ресурсами твоего организма, поскольку, во-первых, чип для этого и создан. Во-вторых, я отлично понимаю, как это делать, так как занимался этим всю жизнь. Но это вот ваше поджигание костра на расстоянии – я пока не понимаю, что это и как оно работает. В итоге: силу рук чуть увеличить можно. Хотя, лично я б тебе посоветовал несколько иной способ ввалить тому, кому ты хочешь… Что же до этих ваших «искр», пока не знаю, что и сказать. Предмет для исследования интересный. Давай смотреть и экспериментировать по мере поступления фактологичекого материала.

– Это пока меня и дальше будут шарахать? – тут же доходит до меня перевод на нормальный язык.

– Ну, у нас с тобой есть некоторые козыри в рукаве, – уклончиво отвечает Алекс. – Я пока с твоим телом не разобрался, но на первый взгляд, то же самое, что и у нас. Даже обмен веществ сходный и вполне себе корректируемый. Я и сам заинтересован, чтоб с тобой дальше не вытворяли ничего. Я, в некотором роде, на твои импульсы завязан. В общем, ты пока занимайся своими делами, а я тут поковыряюсь…

Врач появляется через несколько минут, удерживая на вытянутой руке сумку моей матери, которую я сходу узна ю . Она в грязи, в пыли, в каких-то пятнах; у меня зарождается холодок в груди и кое-какие подозрения.

– Твою мать сбила машина в тот момент, когда она выходила от нас, – говорит доктор, бросая сумку мне на колени. – Сразу насмерть, мы ничего не смогли сделать. Это было с ней, передаю тебе, как наследнику. Больше ничего не осталось, это тебе просили передать из полиции.

– А полиция тут при чём? – у меня пусто и в голове, и в районе сердца.

Перед глазами вспыхивает ещё одна прозрачная «простыня» уведомления о коррекции чего-то там в крови, но я её смахиваю вниз уже знакомым приёмом.

– На время твоего пребывания в реанимации без сознания, твоим опекуном от муниципалитета является полицейский участок, – сообщает мне доктор. – Поскольку иных совершеннолетних, берущих за тебя ответственность, обнаружить не удалось.

– Нет никаких других, – бормочу, опуская взгляд.

– В общем, полицейские передали эту сумку и сообщение: дубликаты документов об изъятии у вас квартиры за просрочку платежа и ввиду смерти основного заёмщика по кредиту ты можешь получить в суде, напротив департамента полиции. Они хотели это оставить нам, но мы отказались, – любезно завершает информировать меня врач.

– А сколько же я у вас валялся?

– Две с лишним недели, почти три. Извини, я тороплюсь. Могу чем-то ещё помочь?

Отрицательно качаю головой и, тщательно глядя себе под ноги, направляюсь на выход.

Доктор Склютовски, узнав о смерти матери этого пацана без задержки (всё произошло, можно сказать, буквально на ступеньках клиники), утратил к пациенту интерес в тот же момент: благодарность за спасение получать было больше не от кого.

А ещё на «пустышку» был израсходован какой-никакой, а ресурс – всё тот же чип. Бл##ь. Что ни говори, но хоть Склютовски и не позволял себе открыто надеяться на дополнительные «субсидии» от этой некстати сиганувшей под грузовик мамаши, а всё же в глубине души их не исключал.

Впрочем, своё он всё равно поимел, уже от полицейского офицера, который появился в конце такой насыщенной смены.

Коп, сообщив об отсутствии у пацана родни и отдав сумку погибшей, отдельно оговорил срок, раньше которого пацан из клиники выйти не должен.

К устной договорённости прилагалось кое-что ещё, материальное; так что собственный, не высказанный вслух, финансовый «план» в адрес этого пациента можно было считать исполненным и закрытым.

А сам пацан пролежал в капсуле двадцать суток, именно столько просила полиция.

На улице некстати нападает дикий голод, хотя, казалось бы, это сейчас не самая главная моя проблема. Потому, хотя бы, что мне сейчас некуда идти.

И не к кому.

Второй «Алекс» тактично помалкивает (слава богу).

Я просто шагаю вперёд, куда глаза глядят. Выйду вначале, наверное, на берег речки – там хорошо и тихо. Это дорогой район, лично я в нём лишний раз стараюсь не появляться; но сегодня уже можно всё. Подарю себе хотя б пару часов покоя на ухоженном природном ландшафте.