Игорь Демин - Тарч

Тарч почувствовал, как маленькие пальчики новорожденного обхватывают его ладонь. Как сын смотрит ему в лицо, еще пока подслеповатый, не узнающий, но уже смотрящий с надеждой, уверенный, что эти большие теплые руки не обидят и защитят, сделают все, чтобы маленький комочек жизни вырос в высокого уверенного в себе юношу, без боязни вступающего во взрослую жизнь.

Усиливающийся запах кислоты вывел из ступора. До перезагрузки совсем немного времени, и Тарч вернулся в спальню, по пути прихватив парочку фотоальбомов. Не то чтобы над ним довлела сентиментальность, но почему бы не сделать свои последние минуты чуть краше, а воспоминания чуть ярче?

Улегся на кровать, оперевшись спиной на кучу подушек, открыл альбом, перелистал несколько страниц и остановился на одном, самом любимом, пожалуй, фото. На нем Надя, держа маленькую Катьку на руках, стояла на широкой набережной. Порывы теплого ветра шевелили им волосы, заставляя отдельные пряди развиваться. Над головами – чистое ярко-голубое небо, с редкими изумительными по форме перистыми облаками.

Максим хорошо помнил это утро. Просидев дома из-за небольшой простуды почти неделю, Катя радовалась прогулке, как большому вкусному пирожному, весело хохоча убегала вперед, пряталась за кустами, по-детски непосредственно радовалась, когда родители изображали испуг от потери любимого чада, выглядывала из укрытия, заливисто смеялась и возвращалась, широко расставив руки для объятий, с разбега запрыгивая отцу в подставленные ладони, прижималась, ворковала что-то о том, что родители зря боялись, что она не потерялась, и убегала снова, уже к следующим кустам, или широкому фонарному столбу.

Под конец прогулки набегавшаяся дочка залезла к маме на руки, и Максим сфотографировал их, неловко, на недорогой телефон, но наполненным солнечным светом и счастьем снимок получился удивительно хорошо, заняв едва ли не главное место в домашней коллекции.

Сгустившийся вокруг туман заставил Тарча закашляться. Запах кислоты перестал быть только ароматом, он чувствовался на вкус, застилал глаза и, казалось, покрывал кожу тонким влажным слоем. Отвлечься, погружаясь в воспоминания, уже не получалось. Тарч вытянул с противоположной стороны кровати простынь и попытался использовать ее как респиратор. Помогло слабо. Зеленая взвесь словно уже была внутри организма, рождалась внутри легких, с одинаковой силой отдавая кислотой как на вдохе, так и на выдохе. Вместе с очевидным неудобством это приносило облегчение – терпеть осталось немного.

Тарч снова взглянул на фото, но ощущение счастья и гармонии исчезло. Чего-то на фото не хватало. И было не трудно понять, чего. На нем не было сына. Это все еще была фотокарточка красивых любимых девочек, но она перестала быть полноценным семейным фото.

Альбом, обиженно прошелестев страницами, отлетел на дальний угол кровати. Эта кроватка, так некстати привезенная Максимом буквально за день до перезагрузки, все портила. Уже свыкнувшись с мыслью о том, что ему необходимо быть стертым при обновлении кластера, Тарч ни разу не допускал, что может передумать за несколько минут до конца.

Рослая не по годам Катя уже давно перемахнула за отметку минимального для мутации веса и каждую перезагрузку, как и все остальные жители города, отправлялась искать живое теплое мясо. Эта было неприятно, но неизбежно. Миллионы, а может быть и миллиарды людей проходили подобное в Улье каждый день. Но сын был еще маленьким, легким, несмышленым человечком, который долгие годы раз в несколько недель будет обречен видеть в своих домочадцах жестоких кровожадных убийц, отрывающих от него куски еще живого мяса. Приучившийся равнодушно относиться к трагической судьбе всех остальных попавших в Улей людей, Тарч теперь не мог избавиться от мысли, что совершил громадную ошибку. Что стоило несколько раз переночевать в родном кластере, убить его и спокойно сгинуть в соседнем?

Бежать было поздно. До выхода из кластера несколько километров, а клубы тумана уже не дают дышать и залепляют глаза. Сколько еще осталось? Минута? Две? Тарч рывком сел на кровати и попытался сконцентрироваться. Встал, снова сел и снова поднялся. Вышел в коридор, чтобы ничего не отвлекало, сел, удобно облокотившись о стену.

Каким бы хотел видеть сын своего отца? Пусть и поверженным, но поверженным в бою. Активировав дар, Тарч вгляделся в клубящийся туман. Много, очень много парящих вокруг спор. Настолько, что свет не пробивался сквозь них полностью, отражался, высвечивая скопления зеленым цветом. Сконцентрировавшись, Тарч погасил небольшое облачко тумана. Споры потухли, как раньше гасли дары, без мерцания и вспышки. Еще атака. Уже на чуть больший участок. И еще – широкой полосой, почти на весь радиус действия дара.