Андрей Демидов: Рекруты Натоотваля - хроника войны

— У него отёк сердца! Спасти его можно только в госпитале Раумваффе в Кёльне…

Потрясённые до основания, потерявшие возможность использовать двигатели, «Independence» и «Der Rhein» сошли с расчётных орбит и начали падать, ежеминутно рискуя столкнуться с другими космическими аппаратами.

Когда астронавты потеряли связь и поняли, что нет возможности воспользоваться спускаемым аппаратом, они содрогнулись — это была не просто авария, это была катастрофа и шансы выжить равны почти нулю.

Теперь, сидя на кожухе радиотелескопа, Уайтгауз наблюдал, как немецкие астронавты пытаются вбить в щели брони титанопластовые волокна, оплавляя их криптоном, проклеивая многослойной фольгой.

Титанопласт пучится, собирается в шары бурого цвета, лопается на шероховатой броневой обшивке, оставляя быстроиспаряющиеся кляксы.

Уайтгаузу было хорошо видно, что нормально работают только немец в бледно-голубом командирском скафандре, а двое других еле двигаются.

У того из них, кто педантично, через равные промежутки времени оплавляет волокна титанопласта, скорее всего сломана рука. Другой шевелиться только тогда, когда из рук выскальзывает инструмент и его приходится ловить.

— Это сон! — Уайтгауз усилием воли выжал из сознания страх.

Он сделал глубокий вдох и сказал уже спокойно:

— Джон, найди мне молоток с компенсатором!

Бортинженер Маклифф молчал. Трещали помехи, где-то далеко, звучала скороговорка радиостанций:

— Если мужу тонус нужен, пейте препарат Геропазтодол и он наполнит страстью ваши дни и ночи, и вес убавит, между прочим… Снег и дождь прекратятся к субботе, а температура и ветер придут в норму… Вживлённые в мозг вашего ребёнка микрочипа, навсегда избавит вас от необходимости учить с ним уроки, и повторять дважды свои требования… В сегодняшнем матче не будет среди хавбеков нашей самой большой звезды и надежды…

— Маклифф, почему молчишь? Знаешь, что делают немцы? — Уайтгауз постучал ладонью в грязной перчатке по коробочке связи на груди и окончательно сбил настройку, — проклятая техника, здесь каждый болтик стоит по паре тысяч евродолларов, но ничего не работает!

Ответивший ему голос бортинженера зазвучал глухо, сквозь треск и завывания:

— Слышу тебя не очень. Что у тебя там происходит?

— Немцы свою станцию конопатят титанопластом!

— Получается у них?

— Разве это может получиться? Титанопласт не может выдержать температуру атмосферного трения. Это не кремний и не кварц. А бафинг? Прохождение через атмосферу с разогревом до 2500 по Фаренгейту?

— Ты отогнул кронштейн? Ты где? Я тебя не вижу!

— Я его резал, сверлил, пережигал, бил, но кроме зазубрин ничего не добился. Не знаю, из какого нанометалла он сделан, это что-то не реальное!

Уайтгауз задержал дыхание, чтобы успокоится. В скафандре хлюпала вода, но это была не утечка системы охлаждения, это был пот.

— Давай я к тебе Дыбаля отправлю? — бортинженер нервничал.

— Может быть… Не знаю… Есть связь с Хьюстоном?

— Всё оборудование в масле и воде, и чёрт его знает, как его очистить! — ответил Маклифф.

Уайтгауз поглядел на высотомер — 121 миля в перигее. Он пополз к кронштейну, стравливая страховочный трос.

— Это что? — над правым глазом Уайтгауза, там, где на золотистом стекле светился дисплей контроля параметров скафандра, замигала зелёная лампочка. Это Маклифф требовал от него переключиться на внутреннюю связь. После скороговорки Си-Эн-Си, речь бортинженера казалась заторможенной:

— Рони, я починил приёмник и передатчик, но он кроме шипения ничего не выдаёт. Такое ощущение, что нас глушат средствами радиоэлектронной борьбы.

— Кто может глушить связь на такой высоте, кому мы нужны? Может быть это из-за немцев? Электросварка?

— Охват идёт по всем частотам, с большой амплитудой и пульсацией. Это РЭБ! Нас глушат!

— Ерунда! — Уайтгауз повернулся, собираясь продолжить перемещение и увидел, ярдах в трехстах от себя, крупный, матово поблёскивающий цилиндр с тонким пером раскрытой солнечной батареи.

Чуть дальше, на фоне зелёной полоски северного арктического сияния, висел ещё один спутник.

— Маклифф, вижу спутники по правому борту! Попробуй идентифицировать их системой «свой-чужой»!

— «Свой-чужой» не работает. Есть на спутниках опознавательные знаки?

— Плохая видимость — везде пузырьки воды и топлива из разбитых ёмкостей. Кругом плавает мусор. Когда против света смотришь — сплошной туман!