Александр Михайловский - Низвержение Зверя

И тут я подумал, что железобетонные оборонительные сооружения в большом количестве имеются на линии так называемого Западного вала – именно на его рубеж отошла наша армия из Франции, бросив на произвол судьбы даже Эльзас и Лотарингию. Фюрер надеется на эти укрепления как на непреступную стену, ибо русским будет сложно доставлять на Западный фронт резервы вокруг всей Европы, а мобилизованные в его армию французы покажут крайне низкую боеспособность. Но теперь я думаю, что все будет совсем не так. Русские способны взломать Западный вал совершенно незначительными силами, только за счет качественного превосходства. С войсками, держащими оборону, там, насколько я понимаю, даже еще хуже, чем тут, на востоке, и надеяться там можно только на местный фольксштурм, который ляжет костьми, но не пропустит большевистские орды вглубь немецкой территории.

Впрочем, зачем большевикам прорывать Западный вал, когда фронт у нас трещит уже здесь на всех четырех участках. Еще один решительный натиск русской пехоты и штурмовых частей – и они почти везде прорвут последний третий рубеж, который как тоненькая ниточка отделяет нас от красного потопа. Чтобы войска не попали в окружение на тех позициях, что они занимают сейчас, необходимо немедленно командовать отход, но связи нет. В радиоэфире уже час сплошные помехи, телефоны молчат – обрывы на линиях, в части с письменными приказами направлены курьеры на машинах, мотоциклах и даже велосипедах, но ни один из них еще не вернулся, чтобы доложить о выполнении задания. Связь есть только с частями, непосредственно находящимися на направлении вражеского удара, а все потому, что там от линии фронта в тыл течет непрерывный поток раненых, а в обратном направлении движутся наши последние резервы. Но и то такие пути сообщения подвергаются регулярным артиллерийским обстрелам и авиационным налетам, и курьеры гибнут от бомб и снарядов.

Поговаривают, что у нас в тылу действуют русские диверсанты, переодетые в форму солдат вермахта или даже СС. Они все хорошо владеют немецким языком и имеют облик, соответствующий идеальному виду стопроцентного арийца. Возможно, это русские эмигранты, жившие в Германии после их революции, а может, русские немцы, которым Сталин объявил амнистию, если они помогут ему поскорее прикончить наш Третий Рейх. Они убивают курьеров и посыльных, режут телефонные линии связи, захватывают важных пленных, а иногда даже охотятся за вражескими командующими, будто это какие-нибудь кабаны. Говорят, что подделку не удается обнаружить, даже если жертва приближается к своему убийце на удар ножа. По крайней мере, те курьеры, которых удалось обнаружить поисковым командам, были убиты прямым ударом ножа прямо в сердце.

Единственный выход из этого положения – в том, чтобы приказы в войска отправлять под охраной отделения или даже взвода солдат. Тут, на Венском направлении, под Хойнбургом и Айзенштадтом, где расстояния невелики, это действительно может сработать, и курьеры, объехав штабы дивизий, еще до наступления темноты передадут их командирам распоряжение спешно отступать по направлению к Вене. И сделать это надо как можно скорее: еще немного – и будет поздно. Большевики наконец прорвут фронт, введут в прорыв свои подвижные соединения – и тогда отступающие части будут либо отброшены в сторону от Вены, либо стоптаны на марше гусеницами вражеских панцеров. Если наши части сумеют продержаться хотя бы до вечера, то войска, обороняющие на центральном участке фронта, смогут отойти в Вену, чтобы занять оборону на ее окраинах. В противном случае биться за город придется исключительно местному фольксштурму, рабочим батальонам и венским шуцманам, на случай прорыва большевиков сведенных в пехотную бригаду, плюс небольшое количество артиллерии и панцеров из резерва – и на этом силы обороны будут исчерпаны.

Но такова обстановка здесь, под Веной. Я не знаю, что мне делать с дивизиями, расположенными далеко на флангах. Им тоже следует отдать приказ об отступлении, но в разумные сроки туда не успеет ни один курьер. Я даже не могу послать связные самолеты, потому что в воздухе господствует вражеская авиация и любой германский самолет, поднявшийся в воздух, будет немедленно сбит. Информация из-под Угерского Брода на севере и Лейбница на юге перестала поступать еще два-три часа назад, и совершенно непонятно, какова там обстановка, где находятся наши части, а где противник. Два года назад мы точно так же гоняли тогдашних большевистских генералов, которые без разведки и связи были беспомощны как слепые щенки, в то время как наши панцергруппы кромсали русские армии так, как им было угодно.