Михаил Михеев - Рожденные в огне [litres]

Откровенно говоря, до сих пор решения, которые принимали два этих не особенно похожих друг на друга человека, оказывались вполне удачными. Главное, удалось не только выжить самим, но и вывести из-под удара семьи – и свои, и тех, кто пошел за ними. Мендоза не соврал, когда говорил Эйзенхауэру о том, что сумеет это сделать. Все же полицейский, начавший с низов и никогда не терявший связь с «землей», способен на такое, что порой и не снилось работникам вроде бы куда более продвинутых спецслужб.

Вырвались, пробились… Даже собственное государство теперь, с неплохой армией и приличным флотом, имеется. А теперь вот приходится стоять на месте и злобно скалиться. А все почему? Да потому, что Александров, человек шустрый и решительный, подрезал им крылья на взлете. Пока они возились с каждой планетой по отдельности, он захапал сектор целиком. Масштабно император мыслит, ничего не скажешь. И в драку с ним лезть как-то не с руки – сметет. И Конфедерацию тоже укусить не получится – все же гигант потрепан, но вполне жив, и в любой момент способен достать из чулана большую дубинку, чтобы прихлопнуть наглецов.

Результат не особенно устраивал Эйзенхауэра. С одной стороны, у них было государство… и флот, который не в состоянии защитить все захваченные системы, равно как и обеспечить непрерывную поддержку гарнизонам значительными силами. С другой – содержать и этот-то флот получалось едва-едва, экономика отсталых планет не тянула подобные траты. Вдобавок пройдет десяток лет, и не модернизировавшиеся корабли начнут безнадежно устаревать, а недостаток ремонтных мощностей приведет к неумолимому превращению их в металлолом. Надо было что-то делать, причем срочно, вот только что?

И вроде бы появился вариант. Не далее как вчера, когда в систему Санта-Анны, в опасной близости от планеты, вошло из гиперпространства чудо уральского кораблестроения и ужас космоса. Флагманский корабль наместника Вассермана, дредноут «Петр Великий». Эйзенхауэр хорошо помнил, как столкнулся с ним в первый раз. Тогда корабль произвел впечатление чего-то нереально могучего. Вчера он его лишь подтвердил. Чудовище непонятной, но при этом, несомненно, огромной мощи. В первую встречу одного вида его хватило, чтобы отбить даже мысли о сражении. В этот раз… Да, в этот раз все оказалось сложнее.

Русские пришли не воевать и даже не торговать. Больше того, не разговаривать. Просто Вассерман изложил расклады и, не дожидаясь ответа, развернул свой корабль. И неудивительно, кстати, особенно если учесть, что уральцам предстояло. Ну а Эйзенхауэру с Мендозой досталась лишняя головная боль. Как быть, что делать?

А в самом деле, как быть? То, что на уральцев рано или поздно обрушится карающая рука Конфедерации, ясно было изначально. Удивляло скорее то, что ее командующие столь долго возились, готовясь смести непокорную планету. Однако более всего Эйзенхауэра, неплохо представляющего соотношение сил, удивляло, как русские не боятся. А они и впрямь не боялись. Они верили в свои силы, свое оружие, своего императора… Эйзенхауэр даже ощутил приступ зависти – ему бы такую веру! И они не просили у соседей помощи, а напротив, предлагали им принять участие в потехе.

Да уж, потеха… Но и дивиденды неплохие. Уральцы открытым текстом дали понять: в случае победы то, что Мендоза и Эйзенхауэр вырвут у конфедератов, Империя признает. Учитывая, что в этой ситуации можно будет наложить лапу в том числе и на родную планету генерала, кусок лакомый. И задача нарезалась выполнимая. Но если у самих уральцев что-то пойдет не так – ой-ей, как страшно…

В кабинет без стука вошел Мендоза. Посмотрел на генерала, усмехнулся и без спросу полез в бар. Выудил бутылку густого и красного, словно кровь, вина, налил в бокал. Отхлебнул, погонял жидкость во рту, кивнул удовлетворенно. С видимой усталостью в движениях бухнулся на стоящий у стены огромный кожаный диван, вытянув длинные ноги чуть не до середины помещения. Вся его поза выражала блаженство человека, только что нашедшего предмет своих мечтаний. Аж противно…

– Нервничаешь?

– А ты на моем месте что бы делал? – огрызнулся Эйзенхауэр.

– Места у нас одинаковые. А решение… Оно ведь у этой задачки одно-единственное.

– Поясни, – помимо воли, генералу стало интересно.

– Поясняю. Мы сейчас – как кость в горле, причем у всех. Конфедерация нас не смела только потому, что у нее есть противники более серьезные. Уральцы же… Ты сам понимаешь, какую идеологию нам пришлось использовать. Русские вполне могут нас повесить за одну только мысль о ее применении.