Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

Силуэт шевельнулся. Сон и явь сплелись воедино. Лицо. Я не могу увидеть его лица…

О том, кто этот человек, я не думал. Думал лишь о том, заметил ли он, что я проснулся. О том, есть ли у него в руках оружие, и если да, то какое.

Темно. Кто бы это ни был, видит он не больше моего. Существуют, конечно, приборы ночного видения. Но если бы он мог меня нормально разглядеть, то не стоял бы молча. Сказал или сделал бы что-нибудь.

Все эти мысли пронеслись в голове за мгновение, они даже мыслями-то не были. Так, цепочка алгоритмов, вбитая на уровне инстинктов. Кинусь в открытую — рискую словить пулю, или напороться на нож.

Быстро и тихо поджав правую ногу, я оттолкнулся ею от постели, бросил тело влево. Уже упав на пол, подумал, что если ночной визитёр из чернокнижников, то мой маневр вряд ли мне поможет.

Однако я был жив, а силуэт приглушенно вскрикнул, как будто удивился. Прыгнув на него, я уже был спокоен. Кто бы ни был — это дилетант. Даже если это чернокнижник, я успею сломать ему шею прежде, чем он…

— Лей, это я!

Я сбил визитёра с ног, прижал к полу, перевернул лицом вниз. Нашёл обе руки, свёл их вместе за спиной, после чего, держа одной рукой, другой потянулся к поясу.

Туда, где должны, просто обязаны были находиться наручники.

В этот момент реальность разошлась с моими о ней представлениями, и я, будто внезапно протрезвев, вспомнил сдавленный голос.

Твою мать…

— Ниу?

— Я! Что с тобой? Что я тебе сделала? — Она, кажется, готовилась разреветься. Неудивительно.

— Предположим, ничего, — сказал я. Отпустил её руки, слез, помог подняться. — Но это — исключительно плохая идея, тайно проникать ночью в комнату спящего человека, которому ничего не планируешь сделать. Статья сто тридцать девять, до трёх месяцев…

— Чего? — шмыгнула носом Ниу, судя по звукам, потирая запястья.

Я и сам удивился словам, которые внезапно выскочили у меня из памяти. Так же, как перед этим внезапно вспомнилось слово «чернокнижник». Мысленно сопоставил произнесённые слова с недавним сном. Я что, был полицейским? В мои-то четырнадцать-пятнадцать лет, или сколько мне там? Нет, Лей, давай будем реалистами. Ты просто сходишь с ума.

А тело? Тело тоже сходит с ума? То, как я повалил Ниу, как потянулся за наручниками…

— Ничего, — оборвал я собственные мысли. — Зачем пришла?

Тао так и дрых, постанывая во сне. Наши разборки его не потревожили. Я осторожно коснулся лица Ниу, она замерла.

— Не сильно ушиблась?

— Нет, всё хорошо, — как-то сразу изменился её тон.

Я убрал руку, прежде чем она успела её поймать. Поздновато, но всё-таки пришло ко мне вполне логичное предположение, зачем в школе Цюань девочка может ночью прокрасться в спальню к мальчику. Хреново я свидание начал, всю романтику в унитаз смыло. Хотя Ниу, судя по изменившемуся дыханию, готова уже забыть инцидент с «мордой в пол».

— Ты не слишком устал? — спросила она.

Устал я не просто «слишком», я устал смертельно. Однако пара часов сна и вспышка адреналина придали сил.

— Готов к подвигам, — усмехнулся я.

Силуэт Ниу замер, даже дыхание как будто остановилось. Она несколько секунд колебалась, потом взяла меня за руку и дёрнула к двери. Я подчинился. Интересно было, куда всё это выкружит. Однако создалось такое впечатление, будто в вопросе Ниу никакого намёка не было и в помине. Так куда же мы направляемся?..

На улице светила луна, было холодно. Я поёжился. Пока ещё жить можно, однако долго не пробегаешь в такой одёжке. Если некуда бежать.

— Ты что-нибудь знаешь о чернокнижниках? — спросил я, когда мы вышли из комнаты и двинулись по галерее в обход двора.

— Тс! — Ниу кошкой метнулась ко мне и прижала пальчик к губам. Мотнула головой на двери, и, как будто что-то мне этим объяснила, потащила дальше молча.

Я окинул взглядом двери, мимо которых мы шли. Как это понимать? Там, за дверьми, притаились боевые чернокнижники? Или, что вероятнее, там — комнаты борцов, и мы совсем не хотим привлечь их внимание к нашим персонам.

— О чём ты спрашивал? — в полный голос заговорила Ниу, когда мы оказались в столовой, залитой лунным светом через высокие зарешёченные окна.

— О чернокнижниках. — Я тоже перестал таиться. — Слыхала?

— Нет, — покачала головой Ниу. — Что за странное слово вообще? Они делают чёрные книжки?

Я задумался. Слово и впрямь прозвучало по-дурацки. Когда оно крутилось в голове несколько минут назад, то казалось совсем другим, наполненным смыслом.