Игорь Николаев - Крип

Однако ... Не следует забывать, что как это ни печально, слово «Криптман» все еще часто слышится в коридорах, кои мы скромно назовем «властными» и на том ограничимся. Пусть оно прочно ассоциируется с приставкой «старший», имя есть имя. У покойного Инквизитора, ниспровергнувшего Махарийскую ересь, все еще имеются друзья и сподвижники, которые иногда чрезмерно привержены духу корпоративизма.

Поэтому я возьму смелость порекомендовать тебе, скажем дипломатично, несколько сгладить чрезмерно острые углы в характеристике действий Ф.К. Уверяю, что его грандиозный провал не остался без внимания вышестоящих Инстанций и не останется без самых энергичных последствий. Однако не следует предоставлять нашим недоброжелателям даже повода задуматься о некоем сведении счетов или пристрастных выводах. Более того, имеет смысл выдержать отчет в, скажем так, несколько более доброжелательном тоне, прибавив некоторые вполне объективные мотивы оправдания неудач Ф.К. Как то: необходимость действовать в условиях категорической нехватки времени и ресурсов против по-настоящему опасного неприятеля, которые уже одерживал верх над существенно более опытными Его слугами. Сделай на этом акцент, аккуратно, но вполне определенно, без возможности двойного толкования.

Будь спокоен, Криптман-младший будет навсегда лишен благосклонного внимания Инстанций, однако при точном следовании моим скромным советам ты при этом обретешь репутацию человека скромного, благожелательного, способного подняться над личными счетами и семейными конфликтами субъективного толка. А я думаю, ты согласишься со мной - обратить поражение недруга (ибо мы ни в коем случае не станем называть Врагом соратника по нашему нелегкому труду во благо Империи даже в мыслях и тем более рукописным словом) ступенькой к своему возвышению есть не просто победа, но победа одержанная дважды.

Во-вторых ... здесь я должен сделать паузу и собраться с мыслями, потому что казус с персоной, именуемой «Ольга» оказался весьма непрост при всей кажущейся очевидности и легкости его возможного разрешения.

С одной стороны я полностью соглашусь и поддержу тебя в том, что естественной и единственно возможной мерой воздаяния для нее может быть лишь очистительное пламя. Ибо деятельная помощь дознавателю никоим образом не может быть сочтена умягчающим обстоятельством. Ведь честь и смысл жизни каждого человека - преданное Служение Отцу человечества, в том числе и через всемерное воспомоществование уполномоченным на то слугам Его. И так же как естественным нам представляется дыхание, сон, молитва и вера, мужество солдата перед лицом врага, безупречное исполнение приказов - столь же естественным является сохранение жизни раненого инквизитора. Соответственно исполнение сего долга является лишь бесконечно легкой пушинкой на чаше весов. С противоположной же стороны покоится тяжкая ноша греховности, начинающаяся даже не с обладания флектом, в коем «Ольга» созналась без промедления и уверток. Нет, обращу внимание на то, что ее нисхождение в бездну греха началось с момента рождения - в мире, лишенном Божественного света Императора, Его заветов и Веры.

Таким образом, повторюсь, я совершенно и полностью согласен - «Ольге» подлежить быть повинной и очищенной.

Но и здесь я вынужден - уже второй раз подряд, к моему глубокому прискорбию! - добавить это постыдное, режущее мой взор слово «однако».

Да, однако, следует принять во внимание дополнительные обстоятельства. Дело в том, что не столь давно я имел кулуарную беседу с представителем Адептус Механикус, которые деятельно интересуются ведением расследования (что вполне объяснимо, учитывая их протекторат над «XVI»). Технократы в целом занимают сдержанную и похвально беспристрастную позицию, но с определенными оговорками. Представитель донес до моего сведения, что Шестеренки (и я - да хранит Император! - употребляю это слово без тени небрежения или насмешки) оказались в двусмысленном положении, и агент, вызвавший это состояние - никто иной как «Ольга».

Логис уверил меня, что вмешательство АМ в наше (твое, друг мой! теперь лишь твое) расследование будет и впредь носить крайне ограниченный характер, несмотря на то, что главный враг некогда принадлежал к их сообществу. И Шестеренки не намерены просить о смягчении удела «Ольги». В том числе, поскольку разделяют представления, кои наши недруги называют «чрезмерным радикализмом», я же предпочитаю считать либеральностью и милосердием на грани преступного небрежения. Да, таковы уж мы, слуги Инквизиции, нам должно смягчать жестокосердие даже там, где без него казалось бы, невозможным обойтись.