Игорь Николаев - Крип

Пенал был на резьбовом соединении, и Ольга немало помучилась, пытаясь его открыть. До тех пор, пока не вспомнила «пивную банку» и не крутнула наоборот, по часовой стрелке. В капсуле оказался только лист бумаги, поменьше чем в блокноте и качеством немного лучше, но все того же оберточного цвета. Штамп с непонятными символами, снова орел, уже знакомые слова про «баллистис статионе» и больше ничего. Очевидно бланк, но для чего? И кто его сюда прислал? Есть ли в этом смысл или сработала неведомая автоматика? Непонятно…

Тьфу.

Ольга с удовольствием плюнула бы, однако во рту пересохло. Положила капсулу в торбу, просто так, почти машинально. Вылезла наружу, прихватив попутно разводной ключ, и продолжила обследование. Пустота и запустение заставляли вздрагивать, каждый звук представлялся шагами зловещего преследователя.

Дальше находки последовали, как скупые дары из тощего рога изобилия. Сначала Ольга нашла таки вожделенную воду в бутылке из странного кристаллического стекла, которое выглядело как дешевая пластмасса. Пить хотелось так, что девушка сорвала жестяную крышку и, лишь бегло принюхавшись - не ацетон ли какой – махнула прямо из горла добрый глоток. Только выхлебав не меньше трети, она подумала, что прозрачная жидкость может оказаться чем угодно. Но комплексовать было уже поздно, так что Ольга допила до половины, после чего, сделав немалое усилие, отставила сосуд. Еще предстояло напоить Крипа. Крышка упорно отказывалась пристраиваться обратно, так что Ольга плюнула и пока оставила бутылку на столе, решив, что позже найдет, чем заткнуть.

В открытом столе, похожем на станок чертежника, девушка обрела, наконец, нож и рулон скотча. Точнее изоленты, во всяком случае, походило это именно на старую добрую изоленту черного цвета. Жить сразу стало немного веселее. Из обрывка веревки, похожей на толстый и лохматый почтовый шпагат, Ольга соорудила импровизированный пояс, а вырвав из блокнота с десяток листов, сделала обмотанные изолентой ножны, затем подвесила их к веревочному поясу. Проверила, не выпадает ли нож. Не выпадал.

Клинок был интересный, очень старый и потертый на вид, совсем как старый американский «Ка-Бар» из рекламы. Ольга предположила, что пользовались им не один год, а может и не один десяток лет. Когда-то он был явно длиннее и шире, имея отчетливо боевой вид. Но видать ломался, точился, перетачивался, так что, в конце концов, остался лишь похожий на сосульку огрызок длиной в полторы ладони. Рукоять была пластиковая, обшкрябанная напильником или крупной наждачкой, а на конце обнаружился все тот же орел, выштампованный в твердой пластмассе. Рисунок сильно истерся от времени, однако сохранил узнаваемые очертания.

Поклонялись они тут орлу, что ли… Орлу и зловещей черепушке, в которую зачем-то вбили шестеренку. Эта стимпанковая башка часто встречалась на бляхах, которые были намертво привинчены к любому сколь-нибудь сложному агрегату. Иногда бляхи ограничивались просто выгравированным рисунком, иногда к ним прилагались клееные на сургуч свитки или отдельные таблички из полированной меди или латуни, в общем блестящие и желтые. На инструкции это походило слабо, никаких картинок, только все тот же алфавит, похожий на латиницу, и много чисел. Вместо ноля здесь рисовали ромбик, остальные цифры тоже стилизовались, но в целом имели узнаваемые черты. Числа группировались, и, кажется, повторялись, но разбираться с этой кабалистикой девушке было недосуг.

После успеется.

Ольга тяжело вздохнула и поняла, что придется обыскивать мертвеца. При кажущейся неразберихе и хаосе вокруг, все сколь-нибудь ценное оказалось тщательно выметено. А грязным рваньем Крипа не перевязать. Да и какие-нибудь лекарства были бы кстати. Ольга прихватила буьылку, взвесила ключ и поплелась обратно, старательно минуя островки битого стекла и торчащие пучки проводов, растопырившиеся как настоящая колючка-егоза.

Что-то щелкнуло, пронзительно заскрежетало, прямоугольная решетка под потолком, которую Ольга приняла за вентиляцию, издала серию кашляющих звуков, затем разразилась потоком слов. Видимо проигрыватель был поврежден или крутил испорченную ленту, отдельные слова тонули в хрипе, фоновых шумах, так что речь казалась булькающим супом. Но звучало торжественно и больше всего походило на молитву католиков из какого-нибудь исторического фильма.

Ольга поморщилась и на всякий случай снова укрылась в тенях. Пока она не увидела ничего, что могло бы представлять опасность, но все кругом представлялось настолько непонятным и чуждым, что ей так и виделся коварный враг, маскирующий шаги в общем фоне. Хрипящая молитва тянулась нескончаемо долго, как жвачка в комедии. Ольга успела немного заскучать и тоскливо подумать, что Крип, наверное, уже умер. Наконец, под аккомпанемент какого-то марша, хрип закончился, оставив после себя гулкое эхо, которое нереально долго отзывалось в пустых коридорах.