Александр Изотов - Мера один

— Когда меня выбросило в первую меру, память отшибло. Провалы.

Хильда в недоумении качала головой, пытаясь собраться с мыслями, а я же повернулся к знахарю:

— Старый, у меня была печать со «словом», что Кабаны приняли новую веру. Еще там, в деревне.

— Мы не нашли никакой печати, — ответил пленник, тяжело качая головой, — Я бы почуял.

Я вспомнил, что Рычок рассказывал, как охотники ушли в Вольфград с этой самой печатью. Рассказать правду.

— Я же тебе говорила, первота, — сказала Хильда, — Ни один клан в Вольфграде не рискнет прятать у себя такую печать!

— Секретница, — чуть слышно повторил Старый, — Та самая, которая скрывает секреты от неба.

— О, даже в вашей глуши об этом слышали? — усмехнулась Хильда.

— Серая Волчица, — надрываясь, ответил Хорм, — Зеленые Скорпионы — потомки Желтых. Мы… когда-то правили этими землями…

— Что же это за секретница такая? — спросил я.

— На забывайся, первота, — недовольно поморщилась Хильда, — Хорм, кто был на том совете, когда вы получили разрешение наказать Белых Волков?

— Шкатулка, — будто не слыша Волчицу, ответил пленник, — Из аурита…

— Аурит? — только и спросил я.

— Заткнись, первота, — зашипела Хильда, уткнув взгляд в потолок, — Прошу тебя, только заткнись!

— Металл… ангелов… — тихо сказал Хорм и закашлялся, покачиваясь на цепях.

— Тише ты, старый хрыч, — прошептала Хильда, не отрывая взгляда от потолка.

Я почувствовал, что она что-то делает со стихией земли. Может, прослушивает, как я, сканером. А может, и глушит прослушку, как маг Грэй тогда на празднике.

— Что, Волчица, боишься, Небо накажет? — засмеялся Хорм, но растряс раны, и тяжело закашлялся.

— Не звериное это дело, вести такие разговоры, — с бледным лицом Хильда посмотрела на Хорма, а потом подарила мне лютый взгляд, — И не первушье! Какие нули, кхм… какие еще, к нулям, ангелы?

— Госпожа, — я покачал головой, — Пришло время раскрывать карты.

— Я уже боюсь твоей правды, Спика, — покачала она головой, — Ты не ноль, я прекрасно вижу! И этот Хорм, он тут уже умом тронулся…

Выглядело так, будто она пыталась объяснить сама себе все, что тут происходит. При том, что она в самом начале нашего знакомства удивлялась, что я не такой первушник, как все.

Привычки Инфериора были такими крепкими, что в один миг не рушились.

— Ты хотела бы узнать про Белых Волков? — спросил я.

— Но только я не знала, что все так… — она нахмурилась, а потом рыкнула так, будто решилась нарушить закон, — Рассказывай!

— Я был нулем, но достиг первой меры, — сказал я.

Хильда подняла руку и затрясла головой:

— Это сказки. Не бывает такого! Ересь просветленных!

— Ты же знаешь их ересь, — тихо произнес Хорм, — Они верят, что ноль становится сразу Абсолютом…

— Заткнитесь! Вы, оба, — Хильда оперлась о стену, — Все это… Одно дело, мышиная грызня наших кланов, а другое, когда концы ведут на небо…

Я почуял слабину. Не ожидал, что мою хозяйку, эту стальную стерву, что-то может так поколебать. И, если ее характер дал трещину, надо выжимать из ситуации максимум. Для ее же пользы.

Сконцентрировавшись, я коснулся стены. Представил под пальцами копье. Сейчас не было времени на сомнения, в любой момент мог прийти смотритель, и я подстегнул свой разум.

Сила прокатилась по мышцам, и я, холодно улыбнувшись, сказал:

— Так ты дашь мне выслушать Хорма, госпожа? — спросил я, — Пока ты сиськи мнешь, и хвост звериный поджала?

Мне резко обожгло лоб — ее глаза, казалось, сверкнули огнем. Она сорвалась на крик:

— Первота сраная!

Ее кулак метнулся мне в лицо, но я не стал уворачиваться.

Притянув энергию из земли, я выбросил ее в свободную ладонь… и перехватил руку Хильды! Либо я оказался так силен, либо она слишком слабо ударила.

А потом я метнулся вперед, прижал ее к стене. Оказался близко…

Волчица особо не сопротивлялась, она и не пыталась использовать против меня всю силу. Видимо, все эти разговоры окончательно выбили из-под нее почву. И даже то, что драный первушник зажимает ее в подземелье, не казалось ей таким возмутительным, как разговоры о просветленных.

Наоборот, кажется, она даже прижалась чуть ближе.

— Марк! — ее глаза были рядом, — Ты понимаешь, что это значит?

— Ты о чем?

— Тебя казнят!

Я усмехнулся. Сколько говорил ей об этом, и только сейчас до нее дошло. Только вот непонятно, почему это так вызывает у нее беспокойство. Прималом больше, прималом меньше.