Илья Крымов - Песнь копья

Астрал заколебался; чары, препятствовавшие пространственной магии внутри лабиринта, утратили силу и к месту схватки был провешен портал. Сквозь изумрудную воронку прошли Стражи Кроны, — гвардия королевского дворца, и чародеи дома Филина во главе с их предводителем Гильдари о ном Алту а ном. Последней из порастала, в компании двух сторожевых рысей, вышла женщина-эльф. Она была облачена в платье из лазурного шёлка со стаей голубых морфо на плечах вместо накидки, высокий лоб венчала рябиновая диадема, созданная из белого золота и рубинов, а в руке сверкал тонкий чародейский посох; на левой щеке чернело рабское клеймо. Королева Цеол а нтис покинула дворец.

Окинув взглядом представшую картину, объяв её пониманием, владычица Лонтиля испытала ужас. Источником его был Великий Сорокопут, осиянный чистым светом из мешочка. Потребовались все силы, всё умение держать себя, чтобы не вскрикнуть.

— Помнишь ли тот день, — обратился Эгорхан к Цеолантис далёким голосом, — когда я нашёл его, работая в гибельных штольнях? Помнишь ли, когда я принёс его тебе, сестра? Ты всегда была мудра и всегда знала больше чем я. А после ты привела к нам Арнадона, помнишь ли? В тот день начался наш путь к свободе.

— Эгорхан, — обратилась королева к младшему брату, — отдай мне Сердце.

Его взгляд, переведённый на владычицу лесов, казалось, сверкал радостью одержимого, но древний эльф владел собой полностью. Хотя сестра и скрывала чувства великолепно, глаза выдали её. Лицо Ойнлиха исказилось гримасой брезгливого презрения, он оскорбился.

— Ах, вот, что ты решила, вот, что подумала. Стало быть, я хочу забрать его себе? Я изменник? Подлый тать? — процедил он сквозь зубы столь угрожающе, что королевская стража потянулась к эфесам сабель. — Забери немедленно! — бросил Великий Сорокопут.

Королева приняла драгоценнейший из даров чуть дрогнувшей рукой и затянула тесёмки потуже.

— Вот как вы храните его? — продолжал Эгорхан уже со злой насмешкой, следя за сестрой сквозь полуприкрытые веки. — Какой-то жалкий воришка смог украсть Сердце, Цеолантис! Сердце !!!

От его крика все кустодии обнажили клинки, но властный жест королевы предотвратил кровопролитие.

— Мы подумаем над нашими ошибками, — пообещала она примирительно, всеми силами пытаясь сокрыть страх перед братом. — Позволь провести тебя обратно наверх…

— Благодарю, но нет, — холодно молвил владыка Леса Шиов. — Я хожу только через те порталы, которые сплетает Бельфагрон.

Это было оскорбительно, неучтиво, достойно наказания. Но никто не поднимет руку на Великого Сорокопута, который, едва только прибыл в Аскариат, вынужден был броситься в погоню за тенью. Вор ускользнул ото всех, но не от охотничьих глаз Эгорхана.

— В таком случае, мы будем ждать тебя во дворце, брат мой.

— Спрячь Сердце получше, — бросил он, — и если хочешь, я придам твоей страже моих Чернокрылых, чтобы этот позор больше никогда не повторился.

Она стерпела и это, зная, что, если покажет уязвимость, явит боль, её собственный сын Гильдарион набросится на дядю и развяжет войну домов невзирая ни на какие последствия. Он уже едва сдерживал гнев.

Цеолантис удалилась через портал и тело вора было унесено Стражами Кроны вслед за госпожой. Тогда Саутамар сунул два пальца в рот и издал пронзительный свит, — хлопая крыльями, в лабиринт спустились нетопыри.

Возвращаясь в крону, Эгорхан Ойнлих держал поводья левой рукой, а пальцы правой медленно сжимал и разжимал, всё ещё чувствуя тепло Сердца, его вес, твёрдость, пульсирующее биение. Вместе с сыновьями он достиг одной из множества воздушных площадок дворца, под которыми нетопыри смогли удобно повиснуть. Всадники перешли на подвесные мостики и поднялись на саму площадку, куда уже спешила свита.

В столицу Лонтиля Ойнлих кроме сыновей привёл десяток старых, проверенных ветеранов из числа Чернокрылых Сорокопутов и чародеев дома. Он не признавал больших и пышных свит, которые таскали за собой главы других домов, отдавал предпочтение стремительным отрядам.

— Наши гости? — спросил он одного из ветеранов.

— Устроены в покоях и охраняются, повелитель, — ответил тот.

Шествие Эгорхана по поросшим травами и цветами коридорам дворца было стремительным, он скупо кивал придворным, которые кланялись ему, не слышал слов, не обращал внимания на всё незначительное. Великий Сорокопут остановился только единожды, — под вратами, за которыми была галерея, ведшая в покои королевской четы.